Финалом фестиваля и апофеозом нашей любви стал гала-концерт, закрывший праздник, на который пригласили нас Владимир Васильев и Екатерина Максимова
На подмостках Большого неистовствовал Паганини, злодействовал Макбет, от безответной любви к себе умирал над ручьём Нарцисс, а из Царской ложи с лёгкой грустью на сей блистательный дивертисмент взирали те, ради кого и сочинялось действо, приношение двум людям, великим мастерам отечественной сцены, той паре, вместе с которой в мою частную жизнь ворвалось само слово – балет.
Гала-представление завершало мини-фестиваль, посвящённый юбилею творчества, пожалуй, самой знаменитой русской пары. И, как обычно в такие дни случается, происходящее в курилках и фойе порою становилось столь же интересным, сколь возвышенным и совершенным являл себя балет, во время этому подобных праздников особенно и как-то очень «лично» концентрированный.
Я вижу в зале Карлу Фраччи, блистательную прославленную балерину, чья Сильфида живёт уже в области танцевального героического эпоса.
Владимиру Васильеву доводилось быть партнёром Карлы, их совместные портреты в танце можно найти в любом серьёзном путеводителе по балетной мифологии.
В амфитеатре – народная артистка России Татьяна Предеина. Прима-балерина Челябинского театра специально прилетела в Москву ровно на один вечер. И вот она – в Большом.
Кругом привычные лица, совсем незнакомых мало. Что в зале, что на сцене, где, пока я болтаю с вами о зрителях, разворачивается панорама героической эпохи советского классического танца.
Хореография Касьяна Голейзовского сменяется упражнениями Дмитрия Брянцева. За танцем Леонида Лавровского следуют фрагменты из Григоровича. Однако кажется, что больше всего номеров самого Владимира Васильева. Поставленных не только для себя и своей супруги. Но, скажем, и для Николая Цискаридзе. «Alter ego» премьер танцует под музыку Моцарта вместе с молодым Артёмом Овчаренко. Николай Максимович в движении корректен, не выставляет себя, подчёркивает достоинства партнёра. Каковых немало. Мировая премьера номера досталась лучшим.
«Страстность» – вот слово, которое наиболее верно отражает происходившее на сцене. Эпоха личностей постаралась передать сегодняшним танцовщикам отношение к жизни, переживаемой как пластическая драма. Архивные съёмки Васильева и Максимовой дали понять, как жили в танце они. Сравнить с днём нынешним.
Что-то поразило. Галина Степаненко, мастерство которой я всегда уважал, но полагал его далёким от своего характера, вдруг прямо потрясла в условно-танговой фантазии Брянцева. Вместе с «Лебедем» Ульяны Лопаткиной захотелось умереть, столь совершенной была танцовщица не только в демонстрации па, но и в ощущении главного трагизма жизни, в осознании её конечности.
Ну и не могу пройти мимо очень милой девушки из Франции. Солистка Парижской национальной оперы Мириам Улд-Брахам вместе с партнёром открывала концерт. Открывала легко и воздушно настолько, что выработанного ею кислорода хватило для поддержки дыхания во время всего остального действия, больше драматического, нежели лирического.
Позади череда спектаклей, в которых блистали юбиляры, которые идут в Большом и дальше по планете и сейчас. Новые премьеры исполняют Спартака, созданного некогда Григоровичем для Васильева, молодые балерины танцуют Анюту, придуманную Васильевым для своей супруги. Оба они – и Владимир Викторович, и Екатерина Сергеевна – имеют возможность оценить тот путь, что проделал балет вместе с ними, что стало с русским танцевальным искусством в руках, а главное – «в ногах» и головах сияющих сегодня звёзд.
Спартак и граф Альберт, Анюта и Жизель, Васильев и Максимова, как кажется, вполне довольны тем, как продлевают путь, проложенный когда-то ими вместе с целой плеядой мастеров советского балета, теперешние молодые.
А зритель? Госпожа публика может быть недовольна лишь одним: что юбилейный год всегда пятидесятый.
Праздников, как и любви, должно быть больше. Любви – всегда, а трепетных торжеств… хотя бы каждый полусотенный день.