Родилась в Киеве, в настоящее время живёт в городе Гейдельберге. Эмигрировав в 90-е годы, окончила Гейдельбергский университет, сменила несколько профессий. Публикуется в основном в сетевых изданиях.
КАМЫШ
Жизнь прошла, и теперь только Он... – говоришь;
Поднимаешься к ложке, кряхтя...
А вода подступает, темнеет камыш.
В лёгком коробе плачет дитя.
Что моталось на ус, что белило висок,
Что стояло на торном пути –
Закопай это знанье в прибрежный песок
И болтать камышу запрети.
Всё зависит теперь от Него: ни упасть,
Ни отжаться, ни снова встать в строй…
Но уходит во тьму та привычная власть,
Чьё ослиное ухо востро...
Не печалься, Мидас, не лютуй, фараон,
В мир приходят другие рабы.
Жизнь прошла, – говоришь, – и теперь только Он…
И камыш у приречной губы.
* * *
Что, брат-близнец, похвастаем вдвоём?
Чем? Нáжитым? Его не так уж много...
Брат-Хлестаков, туда нам и дорога.
Брат-Мизантроп, за что сегодня пьём?
За что, дружочек, пьём? За сорок два?
(Коварные, не сбывшиеся с нами);
Они вернут обещанное снами,
Но захотят слова-слова-слова.
За что ещё мы пьём, за этот пруд
Не графский, нет... Копил он муть и ряску.
Но отражал и лиственную пляску,
Шаг водомерок, стрекозиный труд,
Что насмех муравьям... Ведь только дунь –
Рассыплется. И станет одиноко...
Остановись на вcём, мгновенье ока.
Катúт зима, но всё ещё июнь.
ПОЭТ-ШЕСТИДЕСЯТНИК
когда из четверых остаётся один
такой американистый благополучный
велико желание осудить
поневоле думаешь вот ведь кощей
приспосабливался знать
юлил и вилял
потом становится очень стыдно
не любить живых
да уходит эпоха
кому-то зачем-то всё ещё нужная
этот старик грандиозен
иначе
зачем делил бы с тобой эту весёлую участь
эту графу под названьем неймётся битому
столетье где так наивно пытаются говорить
и память в которой ты неизменно жертва
и никогда палач