Автору «ЛГ», поэту Евгению Чигрину, исполняется 50 лет. Наши поздравления!
* * * 
Цирюльника летающая скрипка…
О.М.
Фиолетовый цвет Феодосии – сумерки… Свет
Симпатичной кофейни вблизи айвазовского моря.
Бесноватые чайки кричат с передышками бред,
Белопенные волны подобны осколкам фарфора.
В Киммерии нетрудно так правильно пить не спеша
Эти красные вина за жёлто-блакитные гривны,
По глотку поднимайся по строфам поэтов, душа,
Обретавшихся здесь, сочинивших нескучные гимны,
А вернее – упрятавших в слово живинку-тоску,
Обогретые камни да бьющие колером степи,
Чебуречную жизнь да цирюльника скрипку… Смогу
Что припомнить ещё? Ну какие искусные сцепы?
Этой улочкой брёл фантазёр и обманщиков брат,
Самый светлый алкаш, мореход сухопутных видений –
Молчаливый Гриневский в свой парусный солнечный ад:
Галерейная, 10, где только четыре ступени…
Этой улочкой шёл, видел эти густые кусты,
Фиолетовый цвет, может, самый спокойный на свете…
Наливайся, стакан, опрокинем за буквы-труды,
Нищету к нищете, понимающий музыку ветер,
И случайную жизнь, и считающий денежки порт,
За пустое кафе побелевшей акацией Каффы,
За сливовое море: медузы, актинии, йод,
Да пиратские клады, где золото, жемчуг, аграфы!
ДВЕРЬ 
Так жизни мало, потому теперь
Во всякой жилке копится Усталость:
Берёт за шкирку, втискивает в дверь –
Где на стишок, на книжку намечталось.
Был птичий звук и был животный звук,
Глоток Эреба и строка Эреба,
За долгий север – на закуску – юг
Да облачко, закутанное в небо,
Да свет, с которым вытекает ночь,
Чай с лепестками розы и жасмина…
Как много шелестнуло пообочь…
Не получилось крохотного сына.
БАТИСКАФ
В окне пейзаж – припомнишь Писарро –
Перешагнёшь в стихи, держа руками
Видение в сиреневом: тепло
Под серыми, в изломах, облаками.
Держу в руках видение – тебя…
Весь в мареве художника ландшафтик,
В котором ветер, в дудочки трубя,
Прохожего закутал в мягкий шарфик,
Одел в пальто и – спрятал за углом,
Опять Камиль-художник «вынул дождик»,
Который – раз и сделался прудом,
Где рядышком лопух и подорожник,
Где туча в тучу переходит, как
Видение в виденье – раз и сплыло.
Я так один. Любой ужастик-страх
По барабану! По фигу! Квартира
Меняет облик: тянет тень крылом,
Над шкафом, подрезая привиденье,
Штормит за шторой шумовым дождём…
Как в батискафе, я – в стихотворенье…
БУХТА
Бубен ветра в пределах бухты,
Сколько смотришь – везде песок,
Хоть пиши песочные буквы,
Всё Восток да опять Восток.
Голос кайры – глухое чудо,
Солнце выпито, ровно ром,
Да пуста, как душа, посуда,
И молчишь таким дураком,
Что ещё бы глоток – и в море –
В запотевшее темнотой…
Не барахтаться бы в глаголе,
Не лепить мудака, зато –
Флибустьером за чёрной музой,
Рыбаком Галилеи за…
В оболочке таких иллюзий –
В неслучайные чудеса.
Там экзотика полным цветом:
Крабы в камешках… Сундуки…
(Это тянет пиратским бредом,
Это Флинт закоптил мозги.)
Там прибежище осьминога,
Здесь зверёк шевелит песок?
Это всё – прибабахи Бога,
Или – проще – Восток, Восток…
ДЖАБОТИКАБА
На вывеске отцовской лавки, где Антон Чехов с братьями должны были сидеть с рассвета до полуночи, значилось:
«Чай, кофе и другие колониальные товары»
Табачок ли, кофе, джаботикаба,
Да Цейлона дух в тепловатом ветре –
Вот такая тянет абракадабра,
Да белеет луч в сумеречном спектре,
Ибо свет крошится: драконит Север,
Ибо смысла мало: в строфе ли, в жизни?
И легко представить фрегат ли, сейнер,
Корабельщиков золотой отчизны.
И химера тянется одеялом,
И растёт луна дурианом Бога,
И скорей не старым, скорей усталым
Я смотрюсь в себя: понимаю плохо…
И сдаётся что? Островное завтра
Да цейлонский храм с головой слоновьей,
Рамбутан, ещё… Золотая мара
Расстилается в азиатском слове.
И раскрытый том Чехонте – цепляет,
Фантазийный дух золотых колоний:
Человек в пенсне на дуде играет,
И луну слегка подпирают кони
Мифологий и – девяти помощниц…
Этот старый ром забирает вволю,
И течёт звезда недалёких рощиц,
Как библейский свет к штилевому морю.
И фрегат ли? Джонка? Огни Коломбо?
Всё смешалось-спуталось-завязалось…
В толстопузой фляжке густого рома
Капель тридцать-сорок всего осталось.
Капель тридцать-сорок осталось… Мало?
Да каких ещё золотых орехов?
Укрывай меня химеричным, мара…
…вот вам кофе, чай и другое… Чехов.
* * *
…дохлую крысу на длинной верёвочке,
чтобы удобнее было эту крысу вертеть…
Марк Твен. Приключения Тома Сойера
В последнем сновиденье видел, как
Придумщик Сойер заболтался с Финном.
Впадаю в детство? Вязну в пустяках?
Смотрю, как небо светится кармином
И сумерки берут за барки двор,
Крошится жизнь. Не пойманный – не вор.
Сбегает день, чтоб постареть смогла
Строфа, в которой музыки негусто,
За окнами сверчковая игра,
Материя, с которой слишком грустно,
Неспешно раскрываются слова
В потоке алфавита, ведовства
Смеющейся с меня большой луны.
…Как хорошо бы на верёвке крысу
Крутить-вертеть… Не понимать – челны,
Пиратские фрегаты к парадизу
Свалили без меня, поднявши флаг…
…Потухший дворик флоксами пропах.
Впадаю в детство? Завираюсь, как
Барон, любивший подвиги по средам,
Сближаюсь, точно стрелки на часах,
С глядящим в зазеркалье липким бредом,
В котором призрак смотрит двойником.
…Шаги в подъезде. Звяканье ключом.