Константин Щербаков
Две обезьяны в зоопарке. Беседуют.
– Смотрю на них всех, что у нашей клетки толкутся, и думаю: неужели они от нас произошли?
– Ничего не поделаешь. Вырождение.
* * *
Есть начальники, которые стараются убедить в своей правоте.
Есть начальники, которые считают достаточным дать указания относительно своей правоты.
И есть начальники, которые полагают, что не нужно ни убеждать, ни принуждать, потому что их правота носится в воздухе, и её надо ловить на лету.
* * *
Хотел было порассуждать о некоторых новых модификациях этого типа начальников, как вдруг вспомнилось…
«Нет ничего капризнее недомыслия, когда оно возбуждено и вдобавок чувствует, что в его распоряжении находятся людское малодушие и искательство. Оно не уступит ни пяди, не задумается ни перед силой убеждения, ни перед логикой, а будет всё напирать и напирать. Оно у всех предполагает ответ готовым (начертанным в сердцах)…» М.Е. Салтыков-Щедрин «Современная идиллия».
Сколько же их, этих современных идиллий, было в российской истории…
* * *
Впрочем, мой опыт последних лет: лучше всего, когда вообще нет начальника. Пенсионное существование – золотая пора.
И ещё, наверное, раннее детство: лет до семи, пока не пошёл в школу.
* * *
Надёжный способ избавиться от бестолковых указаний – скрупулёзно их выполнять.
* * *
Прежний высокий чиновник представлялся почтенным старцем, которому помощники и референты должны были напомнить вовремя, как его имя-отчество.
Мысль, что давние стариканы могли быть дальновиднее, проницательнее и вообще – по-человечески приличнее нынешней чиновной элиты, такая мысль, конечно, невозможна. Никогда, ни при каких обстоятельствах.
Никогда? Ни при каких?
* * *
Как случилось, что среди эффективных менеджеров, обернувших перестройку диким капитализмом, оказалось так много бывших комсомольских деятелей, причём самых идейно выдержанных? Как случилось, что одолели они прекраснодушных сторонников социализма с человеческим лицом, причём одолели как-то тихо, между делом?
В одном убеждаюсь на любом жизненном повороте: никакая идеология не заменит чести и совести.
* * *
«Честный пленяга» – так отзывался большой комсомольский начальник о советских солдатах и офицерах, попавших в немецкий плен и продолжавших сопротивляться фашизму.
Как же могла не рухнуть такая идеология?
* * *
Жили как жили, шли на компромиссы, большие и малые, вольные и невольные. Да и не думали вовсе о компромиссах, а просто – жили как жили. И это нормально.
Здесь вот что надо бы помнить: кроме этого – жили как жили – осталось от нас что-нибудь? Или ничего не осталось?
* * *
Превратить людей в толпу удавалось многим. А вот как обратно? Толпу в людей?
* * *
Волки поняли, что за флажки – можно.
Вот только что за флажками?
* * *
Прочитал в газете, что из заказанной на дом корейской лапши змея выползла.
Не ядовитая. Так что покамест всё терпимо.
* * *
В юности я жил на номенклатурно-партийной даче, окружённой забором метра два с половиной. Нынче (проезжая мимо, примерно прикинул) заборы выросли раза в три. Так что флажков никаких не надо.
* * *
Встречаются две бабульки, дежурные при туалетах.
– Давно не виделись. Как жизнь?
– Разве это жизнь? Меня с Ярославского вокзала на подмосковную станцию перевели. Добираюсь на электричке.
– За что же тебя так?
– А ни за что. Место моё им понадобилось. Для своего человека.
– Интриги?
– Интриги.
– Кругом интриги. Сил уже нету. Вот и вчера по телевизору опять про Англию толковали.
Широта и ассоциативность мышления даны не каждому.
* * *
Внук беседует с бабушкой, лифтёршей в элитном доме.
– Бабушка, ты уже много лет на этой работе, а ничего про неё не рассказываешь.
– А что рассказывать? Я одна, а элит и эпох много. Лифтами все пользуются. Разве всех упомнишь?
Каждый участвует в историческом процессе на свой манер. И не нам знать, за кем ещё приглядывала номенклатурная бабушка. Кроме лифта, понятное дело.
* * *
Депрессия – это когда повода для тревоги нет, а тревога есть. Но вот когда повод для тревоги есть, а тревоги нет – это лучше? Это показатель общественного здоровья? Или как?
* * *
Я смотрю на Алейникова, Андреева, Жакова, Столярова, Бернеса – и чувствую душевную сущность времени. Того времени. Смотрю на Смоктуновского, Высоцкого, Ефремова, Леонова, Юрского – и чувствую душевную сущность времени. Совершенно другого времени.
И смотрю на нынешних популярных сериальных артистов – и не чувствую сущности. Что они хотят сказать? Личные отношения с эпохой, её интонацией – или есть, или нет.
Впрочем, возможно, это у меня возрастное.
* * *
Мой одноклассник Робик Ляпидевский был самым артистичным хулиганом школы № 110. Я хулиганом не был, но к артистичности Робика относился с уважением. Оно выразилось в том, что спустя, почитай, лет сорок я, будучи заместителем министра культуры, поздравлял Робика с присвоением звания заслуженного артиста РФ. Тогда он подарил мне маленькую керамическую фигурку сыгранного им знаменитого конферансье, которая была исписана названиями городов и стран, где конферансье этот вёл «Необыкновенные концерты» Сергея Владимировича Образцова.
А до Ляпидевского кто был конферансье? Правильно, Зиновий Гердт. И звучит их обращённая к международной публике бессмертная реплика: «Я не слишком культурен для вас?»
Фигурка эта сегодня у меня на столе.
А вы говорите – уходит время. Никуда оно не уходит, если распорядиться им по-людски.
* * *
Был у меня школьный соученик классом моложе, которого родители в пятнадцать лет заставляли читать «Жизнь Клима Самгина» и пересказывать прочитанное, чтоб, значит, без обмана. После этого ему понадобилось лет тридцать, чтобы удостовериться, что Горький на самом деле хороший писатель.
Опасайтесь обучателей патриотизму.
* * *
Выпала попугаю судьба жить в доме депутата, который утром репетировал своё выступление за чистоту русского языка, а вечером, хорошо выпив, ругался матом.
Попугай слушал, слушал и однажды выдал текст, представляющий хаотическое соединение двух монологов хозяина, утреннего и вечернего. Затем вздохнул, подумал немного и вдруг добавил, уже от себя: «Вот так и живём… твою мать»
После чего надолго умолк.
* * *
Один мой польский приятель (я в Варшаве тогда работал) рассказывал мне о трудном периоде своей жизни, когда у него были любовница Марыся и любимая кошка Марыся, которые терпеть не могли друг друга, и, когда Марыся-любовница оставалась на ночь, кошка Марыся, улучив момент, писала пришелице в туфли, а утром делала вид, что не имеет к этому отношения.
Марыся-любовница какое-то время терпела, но в конце концов поставила вопрос ребром: или-или.
– Как же ты вышел из положения?
– Кошка почувствовала неладное и перестала писать в туфли.
Образец решения проблемы путём разумного компромисса.
* * *
В семидесятые годы в Польше с едой было так же плохо, как и у нас. Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Герек даже выступил по телевидению и объяснил, что ветчина – это продукт стратегический, и поэтому её в магазинах нету.
Какая связь, при чём тут стратегия, мало кто понял, но объяснение это население какое-то время терпело. А потом ему надоело.
До сих пор аукается стратегическая ветчина.
* * *
А Леонид Ильич затронул продовольственную тему тогда, когда в СССР случился дефицит хлеба, и мы вынуждены были покупать зерно за рубежом. Мы купим столько зерна, что ни один советский человек недостатка в хлебе не почувствует. Примерно так высказался генсек, и слова его утонули в бурных, продолжительных аплодисментах.
Из хлебного кризиса всемирная житница выбиралась долго.
Чему мы только не аплодировали.
* * *
Кстати, был в Варшаве мясной магазин, куда аккредитованных загранработников пускали по пропускам. Сколько же польских друзей наши журналисты, наши посольские ветчиной подкармливали из того магазина.
Если стратегически нельзя, то по-людски – всегда можно…
* * *
Плывут по Волге два крокодила. Беседуют.
– Ты не скучаешь по Нилу?
– Да нет… Только вот есть хочется. Белужинки бы.
– Белужинку до нас съели.
– Слушай, а как нас вообще сюда занесло?
– Галича помнишь? «И рубают финики лопари, а в Сахаре снегу невпроворот». Хорошо, что вообще не занесло на Северный полюс.
Плывут дальше, в сторону Каспия. Как им кажется, в сторону Каспия, хотя лично я в этом не вполне уверен. Мало ли что ещё гады-физики нам подсуропят? Говорят, на Днепре бегемота видели.
Не видели, так увидим. Жизнь идёт своим чередом. Вершится история.
P.S. Дальнейшая судьба волжских крокодилов мне не известна.
* * *
И ещё прочитал в газете: нынче летом на курортном пляже вылез из воды морской котик и, увидев загорающего человека, лёг у него в ногах и уснул.
Спалось ему, склонен предположить, хорошо.