К нам во двор недавно приходил один мужик – партию предлагал создать. Партию, сказал, любителей женщин. Тут народ как раз суетился, в выходной-то, – кто посуду сдать, кто ковёр выбить, кто мусор выбросить, кто пивка на углу попить… В общем, он у грибка стал, румяный такой, лет сорока, с бородкой, вежливо попросил слабый пол пока отойти и начал мужикам всё объяснять: так, мол, и так.
– Любителей – это в каком смысле? – перебил его Охмурятьев, интеллигент несчастный из второго подъезда, и зажмурился, словно кот.
– Кобель! – не сдержалась Мария Анатольевна, самогонщица, которая из любопытства не отошла. – Тебе бы только… – не докончила она, потому что оратор, гость наш, ещё раз вежливо попросил её отойти подальше, объяснив при этом, что мы создаём партию из тех членов, которые уважают женщину, любят её как мать и так далее, независимо от возраста, и не унижают, а видят в ней прежде всего человека.
– Как партия-то будет называться? – спросил один непонятливый или даже двое.
– Вот так и будет, – почему-то обрадовавшись, ответил лидер. – Партия любителей женщин. Или, сокращённо, пээлжэ. Была ведь, – добавил, чтоб до всех лучше дошло, гость, – партия любителей пива, есть партия пенсионеров…
– Вам-то, мужикам, зачем наша партия? – опять не удержалась Мария Анатольевна – метров с десяти крикнула.
– А лоббировать ваши интересы, – опять просто объяснил товарищ. – Матерей, жён, сестёр, подруг.
– И тёщ, – добавил ветеран Стебанутов.
– Ваши интересы отстаивать, – повернулся гость почему-то не к пожилой самогонщице, а к двум фотомоделям, как их у нас зовут, – с первого этажа, в моём подъезде обе. – Женщинам самим нелегко это делать, – продолжил доктор наук.
Это мы уже потом узнали, что он профессор. От его товарища, который после тут ещё долго ходил. Такой смуглый, явно какой-то национальности.
– Женщинам трудно, – сказал доктор, – на их плечах хозяйство, кухня, дети, школа…
– … почта, телеграф, телефон, – добавил зачем-то всё тот же Охмурятьев.
– Мы тоже являемся предметом их заботы и далеко не всегда сами ведём себя, скажем так, по-домашнему.
Тут все посмотрели на Хрюкарева – опять у него под глазом светился синяк. Второй за две недели.
– Почему же любители пива смогли объединиться. А мы что, хуже?! Почему не быть сильной, крепко спаянной пээлжэ? Проведём своих людей в местные представительные органы власти, в парламент! Постоять за милых дам! – слегка пошутил доктор наук.
И тут все какой-то энтузиазм почувствовали, какое-то единение – даже дух захватило.
– Что ж мы, в натуре, хуже всех, что ли? – поддержал Бодунов, шофёр коммерческого автобуса. – Коммунисты – и те вон объединились.
– Мы назло этим… как их… буржуям мировой пожар раздуем! – опять влез Стебанутов.
В общем, пошумели ещё, и я решил, что вступлю. Только Клавдии, жене моей, не скажу. Сразу, во всяком случае. Не поверит она, что я просто любитель и что её же интересы лоббировать стану…
Доктора долго не отпускали. Но он всё-таки ушёл – сказал, что ещё придёт. В другом месте, мол, ждут не дождутся. С ним наших несколько человек отправились. Позже, под вечер, Хрюкарев ходил и по пять рублей собирал или по три, кто сколько может. Вроде бы уже партвзносы. Однако никто не дал. Решили профессора дождаться. Уж больно идея понравилась – за милых дам!
, ТАМБОВ