БЫЛА ПРЕМЬЕРА
В этом сезоне в Волгограде их главный драматический театр, Новый экспериментальный, открывался в двадцатый раз. По традиции играли премьеру, на сей раз «Две стрелы» Александра Володина.
Кажется, это было совсем недавно: в Волгоград приехал молодой амбициозный режиссёр Отар Джангишерашвили и поставил невиданные для театра советской поры условия: старый драматический театр, погрязший в неудачах и склоках, закрыть… открыть совсем новый… с абсолютной полнотой власти нового художественного руководителя… Нельзя не отдать должное тогдашним партийным и советским руководителям: поверили, рискнули, почувствовали только едва задувшие ветры перемен. И вот, оказывается, прошло с тех пор уже двадцать лет. Ветры дуют сильные, у всех на глазах они порой резко меняют направление. Но волгоградский НЭТ живёт и здравствует. Ежегодно выпускает по два-три новых спектакля, многие из которых, такие, к примеру, как «Ромео и Джульетта» или «Маскарад», навсегда остаются в репертуаре.
Не было на юбилее ни «торжественной» части с грамотами и речами, ни выпрошенных подарков. Даже начальственных чиновников почти не было. Был праздник премьеры, праздник абсолютного единения коллектива, который он честно заслужил, заработал, со своими зрителями.
Своей премьерой НЭТ, как всегда, удивил. В пору всеобщего заигрывания с публикой, когда почти на всех сценах запели и заплясали, чтобы, не дай бог, не напугать серьёзными размышлениями и тревожными мыслями, Отар Джангишерашвили с помощью неновой володинской пьесы ставит спектакль о предательстве и коварстве, о жестокости и стрелах в спину, грозящих в наше время каждому, он ставит спектакль-предупреждение: люди, будьте бдительны!
«Мир захлебнулся в жестокости и злобе, – делится со мной Отар Иванович сокровенным, – люди перестали рожать детей, разучиваются их растить и любить, на земле всё время где-нибудь идёт война и убивают. Я должен был поделиться с окружающими своей болью, своим беспокойством, я не мог больше внутри себя держать одолевавшее меня. Если я художник, я не могу не быть гражданином». От многих других друзей-режиссёров я давно не слышала ничего подобного, вопрос «подскажите, что ставить?» обычно сопровождается пояснениями «чтобы зрители ходили», «чтобы им нравилось», «чтобы чего-нибудь повеселее, поэффектнее»…
«Я же не сумасшедший, – продолжает режиссёр, – чтобы заведомо предупреждать зрителей, что сейчас сделаю вам укол болью, заставлю заволноваться; моё дело сделать это незаметно, в яркой праздничной упаковке. Прививку в виде игры. Но если кто-либо унесёт с собой после спектакля частичку моей тревоги и боли, которую я должен передать через спектакль и актёров, цель моя будет достигнута». Вот она, непременная составляющая режиссёрской профессии – увы, многими позабытая.
Пьеса-то ведь Володина ох как непроста.
Убийство в стане первобытных людей и его расследование – это не детективная история. Это жёсткий анализ причин и следствий, это диаграмма человеческих страстей и пороков, это расследование убийства и поиски виноватого. Но всё равно погибнет безвинный, самый слабый, самый уязвимый и порядочный. Здесь почти нет главных ролей, какие любят мастера, ведущие актёры. Тогда их Арбенин – Олег Алексеев – здесь становится одним из рода, Красноречивым, Гамлет – Евгений Тюфяков – Ушастым. Но одинаковы отдача и увлечённость происходящим у всех, в том числе и у тех, у кого вовсе нет текста.
Звучит завораживающая этническая музыка народов мира, бьют барабаны, педагог-балетмейстер Юрий Ефимов причудливо стилизует древние танцы под современное зрелище – интересно всё, что происходит на сцене, – изысканный, красивый спектакль! Спектакль-радость. Но когда в финале появляются на экране кинокадры боёв туземцев, а их сменяют непрестанно воюющие люди разных времён и народов, зал затихает, даже не сразу начинает аплодировать и, только пережив потрясение, взрывается овацией.
Такой вот спектакль-поступок увидела я в Волгограде. Среди друзей театра, пришедших на премьеру, был и председатель Комитета по культуре областной администрации Виктор Гепфнер, а я, едва познакомившись с ним, разгорячённая спектаклем, да ещё подогретая мимоходом полученной от Отара Ивановича информацией, что в новом сезоне оказалась под угрозой привычная помощь государства и на зарплату, и на постановочные расходы, тут же накинулась на молодого начальника с вопросами и негодованиями, накопившимися в том числе и от общих российских впечатлений.
– Да, – подтвердил мой новый знакомый, – к четвёртому кварталу бюджет области был аквестирован на 15–20 процентов, от этого пострадала и культура.
– А вы тогда зачем? Как вы выполняете свою главную управленческую задачу – заботиться о подопечных, о театрах?!
На том и расстались. До завтрашнего дня.
РАЗГОВОР ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ
На следующее утро в уютном кабинете художественного руководителя под портретами знаменитых артистов и режиссёров нас трое: я, хозяин кабинета – режиссёр и чиновник от культуры Виктор Петрович Гепфнер.
– Вспоминаю, – начинаю я, – знаменитый роман Лиона Фейхтвангера «Еврей Зюсс»: там сидят беседуют два банкира, один в ярком бархатном камзоле, с бриллиантовыми пряжками на башмаках, он ещё попугая у себя завёл, а другой – старый, невзрачный, плохо одетый, но именно в его руках сосредоточены огромное состояние и власть над людьми. И этот второй сидит и думает: «Ну зачем еврею попугай?!» А зачем Отару Ивановичу и его театру начальники и Комитет по культуре?
– Я понимаю, о чём ты говоришь, – сразу же вмешивается в разговор Джангишерашвили, снимая мой попугайский наскок и придавая разговору спокойную деловую интонацию. – Конечно же, сохраняющийся ещё с советских времён институт управления культурой – это рудимент прошлого, но мы во многом живём по старым схемам. А значит, сегодняшние задачи решаем с помощью существующих организационных форм.
В разговор вступает Гепфнер. На днях было заседание Комитета по бюджету, моей задачей было быть таким доказательным и аргументированным, чтобы всё, что сократили в бюджете, восстановили на 2010 год для культуры. Восстановили. Нам пришлось с трудом добиваться, чтобы освободили от арендной платы помещения Союзов художников и писателей. Добились.
Джангишерашвили. Сегодня очень важно, чтобы интересы театров в органах власти представлял человек, изнутри знающий проблемы искусства и бизнеса одновременно. В условиях, когда во властных структурах часто нет людей любящих, понимающих культуру, наш человек во власти, ходатай, посредник, необходим.
Гепфнер. Я сам в прошлом артист, танцовщик. Потом был директором Волгоградской филармонии. Так что я не понаслышке знаю все болезненные проблемы культуры. В новых реалиях я, к примеру, должен разбираться и в сметах, и в технических тонкостях строительства: ремонты, реконструкции в учреждениях искусства сейчас часты. В НЭТе установили сложную и дорогостоящую систему кондиционирования. Капитально отремонтировали филармонию.
Признаюсь, в последнее время я стала настороженно относиться к самому наименованию – «учреждение культуры». За ним, как правило, стоит и дальнейшая бюрократизация, и всё большая отдалённость в понимании специфики творчества.
Джангишерашвили. А ещё нас теперь правительство уравняло со сферой услуг. Многие проблемы на региональном уровне не решить. Уже лет десять, как в закоулках российской власти «потерялся» Закон о театре, а как без него работать?! Сейчас государство ищет способы отказаться от забот о театрах. Но выбросить их на рынок – путь губительный! Как и к прочим бюджетным учреждениям, к театрам применяются драконовские меры: никаких свобод, инициативы не допускаются, все расходы только через казначейство, даже тем, что мы сами зарабатываем, распоряжаться не можем… От воровства, как вижу у других, это не спасает, а работать не даёт.
Гепфнер. К сожалению, это реальность. И потому моя роль как главы культурного ведомства только возрастает: достучаться до тех, кто принимает решения, быть понятым теми, от кого зависят судьбы театров. Приходится переводить язык творчества на язык денег и обратно.
– Значит, ваша забота прежде всего – это финансовое, хозяйственное жизнеобеспечение, а не творческие проблемы!
Гепфнер. Они, как правило, всегда взаимосвязаны. Но прямого вмешательства в творчество допускать не следует. Другое дело, что первостепенной задачей является обеспечение каждого театра, а их у нас восемь, надёжными высококвалифицированными кадрами руководителей. Чтобы, как за НЭТ, голова не болела.
– Ну таких, как Джангишерашвили, по всей России совсем немного, также как стабильно работающих талантливых театральных коллективов остались и вовсе единицы. Вы Отара Ивановича, кстати, хоть как-то поздравили, наградили к юбилею?
Гепфнер. Наградили грамотой губернатора – «Хранитель традиций».
– По-моему, не слишком щедро. А вообще как обеспечиваете область актёрами, режиссёрами?
Гепфнер. В Институте культуры и искусства есть театральный факультет. Хотя проблема сближения учебного заведения с театром, с практикой существует.
– Я вижу, в каких мастеров вырастают недавние выпускники под руководством Отара Ивановича, такие как Евгений Тюфяков, Виолетта Койфман (в новом спектакле она – очаровательная Черепашка). Но, имея у себя такого режиссёра, вы и себе, да и стране могли бы помочь со столь сейчас дефицитными режиссёрскими кадрами.
Гепфнер. Много забот. И с бизнесом надо сближать культуру. Думаю о создании попечительского совета при комитете, куда бы вошли интеллигентные, любящие искусство бизнесмены, а у нас, безусловно, есть такие. О бизнес-клубе, может быть, даже узкой закрытой структуре, куда могли бы войти немногие, но это был бы инструмент общения, взаимодействия, равно интересный деловым людям и деятелям искусства.
Джангишерашвили. Среди стоящих перед нами задач есть перспективные, а есть и неотложные. И одна из первых – переход в автономное учреждение (АУ). Сейчас все государственные репертуарные театры туда выталкиваются. И чтобы этот переход не стал разрушительным, надо с самого начала всё просчитать, предусмотреть, в том числе – гарантированное участие государства в нашей деятельности. Учредительный договор, который нам предстоит заключить с Комитетом по культуре, должен предусматривать все взаимные обязательства, в том числе и государственный заказ. Нам, как никогда, сейчас нужен цивилизованный партнёр. Конечно же, мы понимаем, что государственная казна – не бездонная бочка, и мы должны научиться мобилизовывать собственные ресурсы, попросту – научиться зарабатывать. А главное – конечный продукт, который мы предлагаем обществу, должен быть высококачественным. Государство должно быть заинтересовано в том, чтобы охранять, выращивать таланты, а на это нужно время. Если мы хотим, чтобы искусство хотя бы частично само окупало себя в будущем, надо уже сейчас инвестировать в будущее.
Гепфнер. У каждого региона должен быть свой собственный ресурс привлечения инвестиций в культуру. Город-герой Волгоград – Сталинград – Царицын давно известен во всём мире. В последние годы мы потеряли контакт с пятнадцатью городами-побратимами. Его необходимо восстановить не только для культурного обмена, но и для привлечения взаимовыгодных инвестиций, тут культура может помочь бизнесу. Согласен с Отаром Ивановичем: инвестиции в культуру – инвестиции в будущее. Плохо, когда культуру отодвигают в сторону, в угол, рассматривают отдельно от всего остального: есть якобы главное у страны, а культура – второстепенное… Отсекли культуру – обокрали государство.
– Виктор Петрович, вы недавно резко поменяли свою жизнь и перешли из творческих людей в разряд чиновников. Вас не смущает уже сложившийся повсеместно стереотип устойчиво негативного отношения к «крапивному семени», к чиновникам?
Гепфнер. Значит, заслужили. Теперь и от меня в том числе будет зависеть восстановление авторитета, уверен, необходимой для искусства профессии.
Заговорившись, мы выходили из театра под вечер. К подъезду уже подходили зрители на вечерний спектакль, спрашивали «лишний билетик»… А некоторые просто пристраивались к афишам и выставленным портретам любимых артистов, чтобы на их фоне сфотографироваться. От Вечного огня, который тут же, в центре города, неподалёку, шли молодожёны. Это теперь стало традицией – делать фотографию на память у одного из самых популярных мест Волгограда. Так держать, театр! А всем, кому положено, помогать ему.
, ВОЛГОГРАД–МОСКВА