Закат великой утопии

В начале февраля новая администрация Трампа обнародовала ранее неизвестные широкой публике материалы о масштабах и направлениях деятельности Агентства США по международному развитию – USAID. Сор из избы выносился с такой большевистской решимостью, что многие аналитики уже успели утвердительно ответить на избитый и некогда вызывавший усмешку у серьёзных людей вопрос о существовании некоего мирового заговора.

Действительно, ставшие в последние дни достоянием общественности материалы безапелляционно свидетельствуют о том, что заговор на самом деле существовал и имел глобальное измерение. Но вот с направленностью этого заговора не всё так однозначно, особенно если учитывать тот факт, что многие аналитики склонны сводить активность USAID исключительно к задачам продвижения политического и культурного влияния США за рубежом. Эта упрощённая схема, разумеется, ошибочна.

Трамп не тронул бы эту структуру, если бы она действительно служила Соединённым Штатам. Но обнародованные материалы рисуют совсем другую картину – не агентство работало на американское государство, а американское государство с его практически безграничным материальным ресурсом превратилось в последнее десятилетие в заложника этого агентства, находившегося в руках леворадикальной глобалистской элиты, заинтересованной в Штатах ровно так же, как паразит заинтересован в жизнедеятельности своей жертвы. Именно эту шахматную доску Трамп и отважился перевернуть. Впереди у него бесконечные судебные тяжбы, яростное сопротивление «глубинного государства» и поистине революционная борьба за возвращение наконец американскому государству национального суверенитета.

Пожелаем ему, безусловно, в этой борьбе удачи, но нас в большей степени должен интересовать другой вопрос: если внешнеполитические интересы США для глобалистской элиты, именуемой в прессе иногда ещё мировым правительством, были вторичны, то что стояло и стоит для неё на первом месте? Многочисленные и многомиллионные статьи расходов USAID в различных странах планеты (от Гватемалы до Уганды и от Сербии до Вьетнама) на «инклюзивное многообразие», пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений и опыты над «трансгендерными мышами» убеждают в нас в том, что на первом плане у «мирового правительства» стояла задача ни много ни мало глобальной социальной инженерии. Результатом такой деятельности должно было стать рождение социума принципиально нового типа – атомизированного и обезличенного в национальном плане общества гендерфлюидных индивидов с едиными ценностями и подходами к восприятию окружающего мира, с «правильными» алгоритмами работы с «информацией» и «дезинформацией».

Всё это до боли напоминает стандартную тоталитарную утопию, преследующую цель в корне изменить природу человека, обезличив его и привив определённые искусственные шаблоны поведения. Плоды применения на практике этой утопии мы в полной мере можем наблюдать в современных Штатах, где до половины учеников в начальных классах уже называют себя «небинарными личностями». При этом невольно возникают аллюзии, возвращающие нас к опыту прошлых тоталитарных систем, с таким же рвением проводивших принудительную социальную селекцию в надежде изменить природу человека. Чем, к примеру, в своей типологической сути отличается массовое навязывание американским детям препаратов, блокирующих половое созревание, от политики расовой гигиены в Третьем рейхе?

Изменились лишь подходы. Нацисты культивировали совершенную арийскую нацию, избавляясь от больных, девиантных, с их точки зрения, и расово неполноценных. Нынешние последователи неомарксистов эпохи культурной революции 1960 х годов свято убеждены, что всеобщее благоденствие и подобное нирване блаженство в духе фукиямовского «Конца истории» – в однообразном, лишённом конфликтов и противоречий мире – возможно путём обуздания амбиций и подавления воли белого гетеросексуального мужчины, потенциального носителя агрессии и коллективного самосознания. Мужчина к тому же способен на создание семьи – очередного источника угроз, поскольку, как ещё в середине XX века установили идейные родоначальники (Т. Адорно, Г. Маркузе и др.) современных постмодернистов, именно традиционная семья, в которой непререкаемым авторитетом обладает отец с твёрдыми убеждениями и ценностями, является основным источником для распространения расизма и фашизма в обществе (их знаменитый тезис звучал так: «Патриархальная семья – колыбель фашизма»). Поэтому и традиционную роль мужчины, и традиционную роль семьи следовало уничтожить путём принудительного изменения самой социальной природы, сложившейся за многие века развития общества.

И в случае нацистской Германии, и в случае современного тоталитарного Запада речь шла о насильственном и массовом вмешательстве в естественную природу человека с целью определённой социальной селекции, основанной на утопии. И в первом, и во втором случае ключевыми методами государства становились террор, массированная пропаганда и массовая борьба с инакомыслием. Не лишним будет пояснить, что так называемая культура отмены, практикующаяся в последние годы в Штатах, имеет все признаки самой что ни на есть тоталитарной цензуры.

Научный, технический и социальный прогресс в XX веке дал человечеству опасную иллюзию – иллюзию господства не только над окружающим природным миром, который отныне можно было изменять и приспосабливать под нужды и прихоти человека, но и над природой самого человека. Крах этой иллюзии всесилия социальной инженерии в итоге обходился и обходится человечеству крайне дорого. Вне всякого сомнения, крахом закончится и нынешний постмодернистский морок. Но вот только он оставит после себя миллионы покалеченных душ и тел, разрушенную ткань социальных отношений, кризис основополагающих социальных институтов, а вероятно, и крах многих обществ и государств, оказавшихся нерезистентными натиску деструктивной неолиберальной (леворадикальной) идеологии.

Дмитрий Лабаури, кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории Уральского федерального университета

В ТЕМУ