***
Послушай, небо: человек поёт,
Поёт, как собирается в полёт,
В свою недомечтавшую мечту…
Прошу, ты подари ему звезду
И никому про то не говори, –
Сними с платка зари и подари.
***
Из глубокого-глубокого
К нам восходит слово Бокова
И по-зыкински распевно
Все озябшие деревни
Согревает: мать – есть мать.
Как такому не внимать?
***
Поёт, как будто за душу берёт,
А если поровней сказать – пленяет.
Вот так когда-то пел простой народ,
Теперь, увы, эстрада исполняет.
Но ничего, на пару с соловьём
Мы всё равно её перепоём,
Добавим ей душевности и лада,
И результат получится что надо.
***
Виктору Бокову
Я так о нём сказал тогда
По просьбе зала:
Его строка для нас – звезда
Из-под кресала.
Сказал и буду говорить
Всегда, как снова,
Он даст ещё нам прикурить
В ладонях слова.
***
Александру Боброву
Ты за столом один и не один.
Ты по составу слова – гражданин.
К тебе – душа, и от тебя – душа
По хрупкой колее карандаша
До вспышки гнева на конце пера.
Ты – по наследству труженик добра.
Тебе от правды уклоняться – грех.
Бывает одиночество для всех.
***
Вхожу в дожди, как из полей – в леса,
И мысль о прошлом осеняет сердце:
У осени огромные глаза
Не для того, чтоб выглядеть –
вглядеться
И вдуматься во всё,
чтоб всё запомнить
И пустоту той памятью заполнить,
Как хлебом заполняют закрома,
Поскольку знают: впереди зима.
Новогодний ветер
Обшарил всё и всё вокруг ощупал,
Но не нашёл ни валенок, ни шубы,
Перелистал все даты, все пределы,
Все те снега, где сам себя раздел он
По дурости… И вот теперь, бедняжка,
Весь в сквозняках: ни шапки, ни фуражки,
Ни табачку в разорванном кисете,
И ни-ко-го на всём на белом свете…
И кто ж его согреет, вот вопрос?
Ну разве что наш добрый Дед Мороз.
Ещё раз о деревне
Уймитесь вы, скоростники пера.
Печаль полей – не «чёрная дыра».
Она вот тут, у сердца и виска,
В ней боль и бедняка, и кулака,
В ней всё, в чём закалялась наша сталь,
В ней – даль в глазах и за глазами – даль.
Она и Кремль седой, и образа,
Земля земель, а в ней кремень-слеза.
Деревенский этюд
Во мгле закоченевшие снега.
А где в снегах омёты? Где стога?
Не слышно ни пилы, ни молотка.
Где струнный звон парного молока?
Одна во мглу закутанная тишь.
Но – чу! Неужто зашумел камыш?
Неужто где-то шевельнулась вьюга?
Прислушался: да это же гадюка,
Шипя, ползёт внутри змеевика
И… ядом убивает мужика.
***
Пустыня – вроссыпь, слитно – монолит.
Им сердце поклоняться не велит.
Вот почве – да. Один простой вершок,
А из вершка – упрямый корешок
С цветком в руке – уж так заведено –
А там, глядишь, – янтарное вино,
А там, глядишь, – румяный каравай.
Ставь всё на стол и угощай давай.
Вот это – да. Вот это – монолит.
Простой народ и никаких элит.
***
Движенье вниз и снизу вверх движенье.
Таков закон земного притяженья.
К горам – равнины, а к равнинам – горы,
Точь-в-точь как в теореме Пифагора.
А где закон сочувствия? Простите,
Но он пока что где-то на орбите,
Вдали от нас. А вот в какие сроки
Он к нам придёт? Спросите у дороги.
***
Меня мои смущают юбилеи.
Не слишком ли – елеем по елею?
Не слишком ли цветасто – тост за тостом,
За спичем – спич? А мне б хотелось просто,
Чтоб кто-нибудь из вас с меня скостил бы
Годочков пять, а я бы покосил бы,
Тряхнул в лугах седым обрывком чуба…
Вот это было б – «любо, братцы, любо!».
У Библиотеки Ленина
На первый взгляд – простая кубатура.
Но там, внутри, под парусом культуры
Бушуют океаны языков
В собраньях сочинений всех веков.
Там слово царствует и правит документ.
Пока есть Бог, там скорой смерти нет.
***
Снег над степью, полночь на часах,
Тишина придерживает шаг.
– Стой! – велит. – Послушай, как звенит он,
Новогодний азимут зенита,
И как там бессонно и бессменно
Ходит сердце – маятник вселенной.
Может, так, а может быть, не так.
Тишина придерживает шаг.
***
В этой расхристанной роспути,
В этой захмуренной мгле
Небом войди в меня, Господи,
И укрепи на земле.
Дай мне вполсилы хотя бы
Силу в душевной борьбе
Перебороть эти хляби,
Доукрепиться в себе.