Когда я говорю моим ученикам, что русская литература нужна не только мне, но и им, и не то что ежедневно, а ежечасно, потому что она – наша жизнь, что я имею в виду? Поясню.
На днях на наших глазах разыгрался один и тот же сюжет в двух вариантах: убийство (давайте называть вещи своими именами!) Джорджа Флойда полицейским Дереком Шовином и Сергея Захарова – артистом Михаилом Ефремовым.
При чём тут русская литература? А при том.
Главный герой «Преступления и наказания» в своей статье, помнится, заявлял, что все люди делятся на два разряда: «низший» и «высший» (читай: «чёрный» и «белый», «простой» и «продвинутый»), а проницательный следователь Порфирий Петрович в этом опусе прочёл и кое-что ещё, а именно: «…существуют на свете будто бы такие лица, которые полное право имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и закон не писан (курсив мой. – И.К.)»
Тот же Достоевский в своём «Дневнике писателя» тонко заметил, что «если что-то случается в другом полушарии», мы «ничего» не чувствуем, и задавался вопросом: «…на каком расстоянии кончается человеколюбие?»
Скажу честно, случившееся 25 мая в Миннесоте меня, конечно, волнует, но меньше, чем произошедшее 10 июня в Москве. И дело не в том, что я ничего не чувствую (чувствую: убили человека), а в том, что американцы – ребята энергичные: разберутся. А вот что будет у нас – вопрос.
На уроках по роману Достоевского дети говорят: «Но ведь люди, действительно, разные – одни обыватели, другие творцы». Да, отвечаю я, но закавыка не в том, что люди разные – это факт! – а в том, что некоторые «творцы» дают себе разрешение «перешагнуть через кровь» «обывателей» (а кем был Сергей Захаров – курьер, маленький человек, «консервативный, чинный, живущий в послушании и любящий быть послушным»?).
Вопрос о том, есть ли какая-то «теория» у М. Ефремова и что именно он разрешил себе «по совести», меня, конечно, тоже волнует, но опять-таки гораздо меньше, чем то, что ему и вправду «закон не писан». Друзья – артисты, сценаристы, продюсеры – разразились дружным хором: тут и бедного покойного папу вспомнили (Панкратов-Чёрный), и наехали на наше русское пьянство (Михаил Ширвиндт), и об «образах» задумались (Бояков), то есть поговорили обо всём, кроме главного: средь бела дня в центре Москвы погиб человек – кто за это ответит?
Так и хочется спросить: с кем вы, мастера культуры? А впрочем, зачем? И так ясно. Ведь у них свой – общий – круг: съёмки, постановки, пьянки, бабло. Сегодня я поддержу тебя, а завтра, случись что подобное, ты меня. Но, кроме товарищей по цеху, есть ещё вся страна, которая замерла в ожидании: будет ли наказание? И какое?
(Напомню, что герой Достоевского получил восемь лет каторги.)
Вот мы и посмотрим, чем кончится этот сюжет, а заодно и поймём, в какой стране мы всё-таки живём – стране Достоевского или «победивших бесов» – и как нам её называть: «наша» или «эта»?
P.S. Хоть теперь-то понятно, что образование и воспитание – это двуединый процесс и отделять первое от второго – значит растить «бесов»?
Писатель, так же как учёный, формулирует универсальные законы. Только учёный – физического мира, а художник – мира духовного (например, за преступление необратимо следует наказание). Но если к литературе относиться как к куче нафталинных текстов, которые сами по себе, а мы – сами по себе, то, по моему глубокому убеждению, её нужно убрать из школьной программы вовсе. А освободившиеся часы отдать какому-нибудь более полезному предмету. Например, ОБЖ.