«Две самые короткие улицы в Москве – Ленивка и Петровские линии. Ленивка – всего три-четыре кое-как, враскос составленных дома – коротка потому, что ей лень быть длиннее. Петровские линии состоялись лишь в виде одной куцей прямой, несмотря на приказы Петра I о стройке «по линее». Московское переулочье быстро расправилось с «линеей». Оно же, несуразное, противоречивое, ведущее вправо с тем, чтобы тотчас же заставить свернуть влево, спутало и мои мысли».
Сигизмунд Кржижановский.
КОРОТКО И ЛЕНИВО
Спросите как-нибудь москвича:
– Где у нас, батенька, Камергерский переулок?
– О, это рядом со Столешниковым, неподалеку от мэрии, – скажет он.
– А Пречистенка где, не подскажете?
– Из метро «Кропоткинская» направо, – охотно поделится старожил. И уточнит: – Выход к Гоголевскому бульвару.
– Тогда вы наверняка знаете, где Ленивка! – обрадуется вопрошающий.
– …Э-э-э… где-то в центре, – пожмёт плечами москвич, – кажется, между Кремлём и храмом Христа Спасителя, – и полезет в Интернет, где найдётся ответ на любой вопрос.
Мы не прельстились этим банальным способом получения знаний и решили посмотреть своими глазами на эту улицу длиною в
120 метров и её окрестности.
Так мы и оказались у метро «Боровицкая». Миновали Моховую. Справа привычно возвышается реставрируемый Дом Пашкова. По диагонали слева высвечивается на фоне уже тёмно-серого неба Кремль. Переходим к Большому Каменному мосту, отмеченному по всей длине торжественно реющими флагами. Направо вычерченные по прямой огни Волхонки. Это почти то, что нам надо. Только «то, что нам надо» гораздо темнее и безлюднее.
Итак, первый поворот с Волхонки налево, и мы на Ленивке.
Казалось бы, что здесь такого – пройти по прямой улицу в шесть домов, уткнуться в чёрную воду Москвы-реки и с сознанием выполненного долга отправиться домой? Ну, во-первых, – проверьте сами! – вас всё равно завернёт в Лебяжий переулок. Он тоже невелик. Но сколько ж там закоулков и дворов! Помоек. Гремучих железных ворот… И всё это с видом на Кремль.
Хотя тишину, нарушаемую лишь фырчанием машин по Волхонке, не тревожит звук ничьих шагов, о наличии жизни в этих краях свидетельствуют «Кафетерий», «Продукты» и «Галерея на Ленивке». Угол. И вдруг мы ощущаем, что уже свернули налево. Лебяжий переулок.
В ГОСТЯХ У ГЕНЕРАЛОВ
Такая же тишайшая полутьма и абсолютное безлюдье. Единственным шокирующе ярким островком – бревенчатая иллюминированная избушка-вход, увенчанная гордой надписью «У генералов». Если всмотреться, то можно ещё разглядеть слово «ресторан». У генералов оказалось преуютно, но совершенно пусто – за исключением обслуживающего персонала. Говорят, раньше рядом был Генштаб и генералы приходили питаться.
Напротив, в полпереулка, дом в состоянии полной разбомблённости: с забитыми жестью окнами. Посередине гордая надпись – «Лебяжий переулок». Но зато в каждую амбразуру между домами веет Кремлём. Вот тут ещё темь, а сделаешь шаг, чуть сменишь ракурс – и победно полощутся флаги над уходящим за даль небес Большим Каменным мостом.
А вот явно жилой дом. На верхнем этаже приоткрыты форточки, герань на подоконнике. Но как будто выключили всю жизнь до утра. А когда-то…
У устья Неглинной, возле Кремля, стоял Лебяжий двор, и плавали в настоящем озере гордые птицы-лебеди, не зная о своём печальном и высоком предназначении – оказаться со временем на царском столе.
Затем на этом месте расположилось поместье князя Александра Меншикова, одной стороной выходившее на Волхонку. Позднее, после падения петровского фаворита и конфискации его имущества, владения отошли «Государыне Царевне Екатерине Иоанновне», как указано в плане Москвы 1739 года.
В речку Неглинную впадал ручей. Между ним и Москвой-рекой в начале XIX века жил тайный советник и сенатор Алябьев. Позже к его большому каменному дому были сделаны двухэтажные пристройки, протянувшиеся вдоль набережной. К западу от Ленивки стояла старинная церковь Похвалы Богородицы, а к юго-востоку – церковь Всех Святых, «что в стене Белого города». В северной части местности располагались дворы князей Шаховских, Долгоруковых, Голицыных, Волконских, а ближе к мосту, на набережной было владение Нарышкиных.
МОДА ОТ ИВАНА ГРОЗНОГО
В XVII веке путь на Большой Каменный мост, соединявший Замоскворечье и Белый город, лежал как раз через нынешнюю Ленивку. У въезда на мост стихийно возник небольшой рынок – «ленивый торжок», откуда улица и получила своё название. Но стоит сказать несколько слов о мосте.
По тем временам размера он был солидного – шириной 11 сажен (24 метра), тогда как даже ширина центральных улиц не превышала 6–8 сажен. На южном въезде высилась крепостная башня, на которой были устроены галереи. Мост окружали торговые палатки. А заканчивался он кабаком «Заверняйка» (мол, невозможно в него не завернуть), где вино отпускалось кружками. Народ пил, гулял и любовался городскими видами.
Как ни фантастически это звучит, но пили на Руси не всегда. Моду на кабаки, по примеру располагавшихся во взятой им Казани, ввёл Иван Грозный. Самый первый был сделан на Балчуге, где теперь одноимённая гостиница.
Но вернёмся к мосту. Был он, как говорится, местом криминальным. Особенно дурную славу имела девятая арка моста на левом берегу – её называли девятой клеткой. Здесь обитали преступники всех мастей. Мирные люди по ночам моста избегали. Бродил здесь и Ванька Каин, известный в
XVIII веке вор и разбойник, пел свои песни про «лихих людей». В пьесе Островского «Картины московской жизни» есть рассказ о разбойниках из-под Каменного моста, которые «ночью ходят по Москве, железные когти у них надеты на руки, и все на ходулях». (Кстати, после Великой Отечественной войны в столице упорно поговаривали о банде, члены которой также пользовались ходулями: слабонервные прохожие при виде странной фигуры в два человеческих роста на сопротивление уже способны не были.)
В жизни моста было два события, которые прочно вошли в историю. Первое – торжественный въезд в Москву Петра I после взятия Азова, когда длинной процессией следовали по Большому Каменному кареты и колесницы с командирами полков и кораблей, а впереди, перед Преображенским полком, шёл сам царь-батюшка в офицерском мундире.
Второе же зрелище, хоть и собрало толпу не меньше, носило не столь бравурный характер: на Болотную площадь в открытой повозке везли на казнь Емельяна Пугачёва – в сопровождении палача и священника. Задолго до обещанного зрелища народ облепил не только мост, башни и галереи, но и крыши соседних домов.
В 1859 году мост сломали и построили новый – уже на другом месте. Там он остался и в 1938 году, превратившись из металлического в железобетонный.
ЯВЛЕНИЕ ПРИЗРАКА НЕВЕСТЫ ПОД ЗВУКИ ГРУЗИНСКОГО ХОРА
Возвращаемся, как говорится, «в реал». В тёмный Лебяжий переулок 2007-го, который стал с годами, по словам жившего тут поэта Александра Межирова:
…Да и не переулок даже,
А так, проулок в сто шагов, –
Без лебедей и берегов.
Продолжаем кружить по дворам. В торце у «генералов» (дом 3/4) неожиданно обнаруживаем Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль». На задах довольно невзрачного здания, прикрытого железными воротами, воинственная надпись: «Машины не ставить, дверями не хлопать! Жильцы дома». Что ж тут за жильцы? Огибаем домишко и оказываемся лицом к лицу с величественной колоннадой. Можно и адрес прочитать: «Кремлёвская набережная 1/9».
Когда-то этот дом принадлежал сержанту Преображенского полка Зотову (внуку учителя Петра I Никиты Зотова). Владельцы усадьбы часто менялись, пока в 1890-х годах здесь не расположился «водочный завод вдовы М.А. Поповой». (В 1917 году на крыше дома установили пулемёты юнкера, охранявшие Кремль). Позже здесь находились мастерские архитектора Бориса Иофана. Потом поселилась Российская книжная палата. Здесь же, в этом доме, в 1919–1921 годах жил в крохотной комнате Борис Пастернак. Помните: «Коробка с красным померанцем – моя каморка»?
Конец столь же крохотного, как сама Ленивка, Лебяжьего переулка – мы у устья моста. Смотрим из-под чёрных опор на великолепное разветвление, где высится дом Пашкова, бежит улица Знаменка, можно вывернуть на Моховую, устремиться к призывно сияющему за мостом на Болотной площади Театру эстрады да въехать в Кремль в конце концов! Но мы сегодня призваны кружить в Лениво-Лебяжьем водовороте.
Странный вензелеобразный маршрут вывел нас наконец к тому, что всё время находилось в двух шагах – Пречистенской набережной. Вот и вода Москвы-реки чернеет-отражает. Вдруг за спиной, во дворе, – грузинский хор и запах жареного мяса. Идём на запах, на звук и неожиданно оказываемся лицом к лицу с белоснежным, как призрак невесты, Музеем изобразительных искусств имени Пушкина. И голубые ёлки, уже выбеленные прожекторами. А за спиной поёт и пляшет «Грузинская кухня».
ПРОЩАЛЬНЫЙ ЧАЙ С ЛИМОНОМ
И вот мы снова на углу Ленивки и Волхонки. Впереди, до самого последнего (третьего по счёту) дома, где ювелирная лавка, тянутся железные жалюзи офисов.
Средь нежилого мрака светится окно маленькой кафешки. Зайдём?
Золотится чай с лимоном в прозрачной чашке. Исходит паром горячий шоколад. В углу сидят интеллигент с кулоном мобильника на шее и крепыш в куртке с банного цвета лицом.
– У вас всегда так пусто? – интересуюсь у официантки.
– Нет, что вы! Днём все здешние офисы к нам обедать ходят… А из местных жителей и нет никого. Вон разве что в доме напротив несколько квартир ещё осталось.
– Россияне все или работают, или бухают, – значительно изрекает краснолицый.
– И что, никакой альтернативы? – встревоженно интересуется интеллигент.
– Не-а, – печально пожимает плечами краснолицый. – Давай бухать?
Гуляла