Леонид ЖУХОВИЦКИЙ
Известно: те человеческие сообщества, где властвовал культ силы, где беспомощные старики становились досадной помехой, бесследно исчезали в болоте времени. Готовы ли мы к такой перспективе?
Знакомый литератор, не слишком известный, но достаточно уважаемый, задал мне необычный вопрос: где бы он мог напечатать статью об эвтаназии?.. Почему его взволновала проблема быстрой и безболезненной смерти, я спрашивать не стал, поскольку причина была мне известна. Человеку порядком за семьдесят. Неглуп. Порядочен. 
Всю жизнь много и честно работал. А теперь – тяжёлая болезнь без перспектив на выздоровление. Три укола в день. Дважды в неделю переливание крови. Капельницы. Дорогие таблетки.
И всё это на фоне обычной, то есть маленькой, пенсии и совсем уж жалких приработков. Семья очень хорошая – жена любит, дочка любит, внук любит. Но живут от зарплаты до зарплаты. Вот и тяжко совестливому человеку висеть на любимой семье бесконечным и безнадёжным расходом.
Случай, увы, достаточно типичный.
Года два назад из далёкого Бостона позвонила двоюродная сестра Бэла. Когда-то мальчишкой сразу после войны я очень ею гордился – она была уже взрослая и при этом уникальная красавица. Жила в Сибири, но иногда приезжала в Москву, и, когда мы с ней ходили по городу, к ней без конца цеплялись мужчины, предлагая то билеты в Большой театр, то ещё какие-нибудь дефицитные радости. Потом Бэла вышла замуж и уехала в Ереван. А когда много лет спустя муж, крупный армянский философ, умер, она перебралась за океан к дочери. Тот последний звонок был печальный, но спокойный и трезвый. Бэла говорила, что часто болеет, почти не видит, и теперь её главная проблема – написать распоряжение, чтобы в случае инсульта и паралича жизнь в ней искусственно не поддерживали. В Америке, объяснила она, без такого заверенного нотариусом документа человека с отключённым сознанием будут держать на капельницах хоть двадцать лет. А ещё через год позвонил её внук и сообщил, что бабушка умерла, причём последние полгода лежала в госпитале без сознания. Видимо, к нотариусу зайти не успела.
Ну и ещё случай. В Москве, в больнице, умирал от неоперабельного рака известный композитор. Любимая внучка, уже вполне взрослая женщина, часами дежурила у его койки, делала всё, что могла, но даже сильные наркотики почти не действовали. Однажды больной укорил её: «Почему ты ничего не делаешь, разве не видишь, как я мучаюсь»? Плача от беспомощности, она пошла к лечащему врачу. Тот сказал: «Постараюсь, чтобы это не длилось слишком долго». Через три дня в газетах появились некрологи.
Вот и думай, как лучше. Стоит ли поддерживать жизнь, которая, по сути, уже кончилась? Прежде чем ответить на этот вопрос, зададим себе другой: кому нужны ни на что не годные старики?
С одной стороны, никому, даже самим себе. Болезни, дряхлость, нищенские пенсии и никакой перспективы, кроме кладбища, и то если есть кому позаботиться о похоронах. Конечно, в любом возрасте есть свои крохотные радости: солнышко весной, сериал по ящику, неожиданный звонок дочери, если ей вдруг придёт в голову блажь раз в месяц позвонить. Но и такие подарки выпадают не всем. Не считайся по традиции самоубийство смертным грехом, наверное, нагрузка на Пенсионный фонд была бы нынче куда меньше.
Кстати, почему убийство оставляет всё же надежду на вечное блаженство, а самоубийство – никакой? Причина чисто практическая: убийца ещё может покаяться, а у покойника шанса на это нет.
Тем не менее миллионы стариков продолжают жить, и во всех развитых странах о них заботятся, тратя на эту опеку уйму сил, времени и денег. Ещё любопытно вот что: пенсионеры не зарабатывают, только тратят, но чем лучше в стране живётся старикам, тем почему-то богаче и устойчивее сама страна. Примеров много: в США, в Швеции, во Франции, в Японии, в Дании пенсионеры, даже немощные, даже в инвалидных колясках, вполне комфортно путешествуют по белу свету. Я сам встречал таких и в Индии, и в Турции, и в Италии, и на Карибах. Да и у нас в Москве сколько раз видел, как эти божии одуванчики, восторженно лопоча по-английски, осматривали соборы Кремля или храм Василия Блаженного.
Видимо, с какой-то другой стороны старики нужны, и очень нужны. Что же это за сторона? Можно, конечно, сказать, что всё дело в древнем обычае, которому следуют не задумываясь, и сослаться на Библию: мол, там написано, вот мы и соблюдаем. Но ведь Библия не просто некий свод правил – это текст, в котором спрессован опыт целой череды поколений. Библия в течение многих веков писалась людьми, людьми же дописывалась, переписывалась, редактировалась, переводилась на разные языки. И можно не сомневаться: всё, что на этом долгом и сложном пути из текста не выпало, многократно подтверждено житейской практикой. Раз сказано «Чти отца своего», значит, отца надо чтить. Не будешь чтить – твоё бездушие на тебе же жестоко отыграется.
Почему так? На это, как всегда в жизни, много причин.
Самая простая – если ты не будешь заботиться о своих стариках, твои дети не станут заботиться о тебе.
Этнографы давно обратили внимание на то, что в процессе эволюции вопреки расхожему мнению выживали только те племена, где в основе человеческих отношений лежала не сила, а доброта. А те, где властвовал культ силы, где слабость отвергалась как досадная помеха, бесследно исчезали в болоте времени.
Объясняется это, в общем-то, просто. Самые слабые в племени – дети и старики. Там, где не заботились о детях, у племени не было будущего, племя просто вымирало. А старики зачем? Да затем, что именно они несли и передавали младшим накопленный десятилетиями опыт борьбы и выживания, они учили, лечили и в силу нажитого авторитета гасили гибельные конфликты.
Мне уже приходилось писать, что в стране, где инвалиды побираются по электричкам, бесполезно требовать от молодёжи патриотизма: парни прекрасно видят, что станет с ними, если, добросовестно служа державной мощи, они потеряют здоровье, – ничего, кроме коляски на велосипедном ходу и кепки на коленях, им никто не предоставит. Пенсионер, роющийся в мусорном баке, каждым своим движением говорит подростку: заботься только о себе и плюй на государство, которое в старости плюнет на тебя.
Вернёмся к не существующему у нас закону об эвтаназии. Известно, как сдержанно относятся к проблеме появления такого закона в европейских странах, несмотря на общественное мнение, подталкивающее к тому, чтобы эвтаназию узаконить. Представим и мы: ну примет наша Дума в двенадцатом чтении разумный, со всех сторон обложенный поправками закон. А дальше? Как этот закон станет исполняться? Ведь понадобятся, например, официальные исполнители акта эвтаназии – кто пойдёт на эту работу? И кто станет оплачивать их труд – государство, сам эвтанизируемый или родственники? И как избежать злоупотреблений в этой деликатной сфере, ведь родственники бывают разными?!
Наверное, все эти вопросы можно как-то решить, ведь есть уже в Европе страны, где эвтаназия разрешена. А мы что, не Европа? Отчасти Европа. Но мне почему-то не хочется, чтобы Россия окончательно становилась Европой именно с этого конца. Не хочется жить в стране, где стариков лишают жизни на законном основании. В своей истории Россия слишком много экспериментировала, так что в этом вопросе есть смысл пропустить в лидеры кого-нибудь ещё.
Я не слишком религиозный человек. Но согласен с теми, кто говорит: жизнь даёт Бог и не людям её отнимать. Сегодня в России даже убийц не казнят, так есть ли у нас право лишать жизни вполне законопослушных людей только потому, что они стары и больны? У меня нет ответа на этот вопрос.