В интервью «ЛГ» от 8 сентября 2021 г. (№ 36) я обсуждал футуроконцепт «объединённого человечества». Действие моих романов «Лучи уходят за горизонт» и дилогии «Жизнь / Смерть Ленро Авельца» разворачивается в таком сеттинге. Хотя сам я уверен, что это единственный способ нам выжить и путь либо туда, либо в ядерную войну, климатическую катастрофу и более-менее коллективную могилу, в романах я не высказываюсь, а рефлексирую.
Но я не считаю, что текст должен и вообще может быть свободен от политики. Она везде. Психология персонажей неотделима от политического контекста, который формирует (их) личность. Убеждения всегда сказываются, и бессознательно, на творчестве. Проблема есть там, где убеждения рвутся с реальностью. Политические взгляды – не «интимное дело каждого», а сложная часть жизни. Не такая, как квантовая механика, но всё равно, чтобы в ней разобраться, надо приложить усилия.
Сеттинг «Единой Земли» я использовал не чтобы «убедить» кого-то, а чтобы дать угол зрения: мир может быть и другим. Такой подход обоснован, если «Всемирная федерация» (как этот троп назвал Кант) действительно возможна. Это не то же самое, что «желательна» или «точно будет» (тут есть огромная литература, от Канта до Рассела, от Фукуямы до «демократического мира»). В продолжение разговора я хочу отметить два контраргумента.
Первый – «все люди разные». Представитель народов Якутии не договорится с человеком из народов Сахары, а житель Нью-Йорка – с жителем Амазонки. Это отдаёт скрытым расизмом, но главное – это ложный аргумент. Идея в федерации – не в унификации. Но признание, скажем, насильственного убийства преступлением – то, с чем мы все способны согласиться (это доказывают «культурные универсалии» людей, о чём писал Дональд Браун и пересказал Стивен Пинкер).
Отсюда рукой подать до главного – контроля над вооружениями. Передачи армий под общий контроль и превращения их во «всемирную полицию». Для контроля за ней необходимо всемирное представительное правительство. Но само её создание не угрожает ничьим свободам. Внутри государств и так сожительствуют самые разные группы: политические, религиозные, гендерные, расовые и т.д. Они могут различаться, конкурировать – но не применять насилие. Если монополию на насилие «поднять» с уровня государств на наднациональный (государства и так уже наднациональны), то подавляющее большинство даже не заметит разницы.
Второй – национальные государства, realpolitik, баланс сил, – это успешная система, прочие варианты ещё хуже. «Государства» никогда не откажутся от армий / суверенитета, так как «им» это «не выгодно».
Этот тезис обнажает политологическую неграмотность. «Государство» часто понимают неправильно. Его представляют как монолит, у которого есть некие «интересы». Это понимание устарело. На самом деле «государство» – сложносочинённая структура, симбиоз множества сообществ с разнонаправленными интересами (даже говорим: не «элита», а элиты). Государства различны не «интересами», а принципом организации. Формируются ли элиты открытым доступом или, как в архаичных обществах, «закрыты». Там интересы государства отождествляются с интересами элит, причём не «реальными», а теми, как элиты сами для себя решили (привет психологии). Например, элитам в первую очередь нужна правовая демократия. Она гарантирует им жизнь вне зависимости от того, останутся ли они у власти. Но в автократиях элиты почти никогда сами не запускают реформы, а играют на рисках удержания власти (и проигрывают).
Нынешняя форма международного общежития – не рок и не судьба. Это просто конфигурация, которая сложилась в результате истории. И в будущем, когда динамика власти изменится, элиты вполне могут решить, что общий интерес – кооперация прежде соперничества. Те, кто кооперирует, выигрывают больше других. Настоящие «враги» глобализма не «интересы», а когнитивные ошибки, заблуждения и страх перед новым. Препятствия не в политике и не в экономике. Они внутри головы.
Кирилл Фокин, писатель, драматург