– Ну надо, надо! Ну сколько можно?! Возраст предельный. Находился в холостяках. Нагулялся!
– Да ну тебя! – Коркин замахал руками и одновременно жеманно зажмурился.
– Ничего не «ну»! Ничего не «ну»! Ради тебя, дурака, стараюсь! Баба – во! Полный отпад.
– Ну уж, полный! – Коркин посучил как-то ногами. Откинулся на диване. Запыхтел, как бы уже негодуя на бесстыдных посягателей на забрезжившую ему одному красоту. – Так уж, верно, хороша?
– Да ты такой не стоишь! Странно, что никто её не увёл ещё. Как тебя дожидалась. Ладно, собирайся, поехали. Нас ждут.
– Чего, прям вот так сейчас?
– Нет! Подождём с годик-другой, пока у тебя последние зубы выпадут. Вставай!
Коркин встал. Огладил себя со всех сторон, глянул в зеркало и фыркнул: «Жених!»
Приятели уже через полчаса звонили у подъезда. По домофону им позволили войти.
– Какой-то голос у неё... неинтеллигентный, – промямлил Коркин.
– Скажи спасибо, что такая рязань на тебя соглашается!
– А она из Рязани?
– Заткнись! – Пороховщиков лучезарно заулыбался открывшей на этаже дверь женщине и пропихнул вперёд себя Коркина. – Давай, давай, чувырло! – прошипел он уже озорно. Явно предвиделось угощение, выпивка, а главное, не ему, Пороховщикову, предстоит жениться, – вот что читалось в его счастливом лице и улыбке.
Хозяйка провела друзей через переднюю, где они сменили свои видавшие виды штиблеты на домашние тапочки, в комнату, обставленную несколько по-казарменному: на стенах картинки мускулистых мужчин и знойных дам. Из мебели – нары и трёхпрограммный громкоговоритель.
– Как добрались? – спросила хозяйка, и когда гости ответили, разговор прервался, так как разговаривать было абсолютно не о чем.
– А что, – нашёлся Пороховщиков, – может, сразу к делу? То есть, если стороны согласны, пьём за дружбу, называемую браком, и дело в шляпе. Запишетесь завтра, потому что сегодня воскресенье, а ночевать можете уже на супружеском ложе сегодня! Супружеское ложе, надеюсь, имеется? – Пороховщиков покосился на нары. Его несло, он не мог остановиться, так как дело оборачивалось весёлой стороной: выпивкой и закуской. Ради такого Пороховщиков был готов на многое. – А если нет, можно вот на этой этажерке залечь! Меняться этажами по ходу пьесы. Влюблённым не тесно на острие кинжала, как говорят на востоке! Вперёд! Или как?
И тут вдруг невеста подала голос. Причём совершенно неожиданно густой, низкий и весьма решительный.
– Я согласна, – заявила она. – Только я согласна не за этого, в очках, – она метнула взгляд на Коркина, – а за вас, мужчина! – Она ткнула пальцем в Пороховщикова. – Вы – хорошенький. А такой плюгавый, как этот, у меня уже был.
– За меня, так за меня! – махнул рукой Пороховщиков. – Где наша не пропадала?!
– Вообще-то это нечестно, – промямлил Коркин. – Мне было обещано.
– А! Забудь.
Женитьба состоялась. Коркин походил в свидетелях. Очень переживал и надеялся до последнего.
Потом выяснилось, что невеста оказалась с сюрпризом – двуполой. Трансвестит по-нынешнему.
И тут Коркин по-настоящему расстроился. Такое упустил – раз в жизни бывает!
, ГЕРМАНИЯ