«Голда. Судный день» повествует о двадцати днях жизни премьер-министра Израиля Голды Меир, с начала и до конца арабо-израильской войны 1973 года, когда на еврейское государство обрушились вооружённые в значительной мере Советским Союзом войска Египта и Сирии, в 2–3 раза превосходящие армию Израиля по самолётам, танкам и военнослужащим. Не ожидавшая такого удара страна оказалась в отчаянном положении, и 75-летней больной женщине (за 8 лет до этого у нее нашли лимфому) потребовались немалые усилия, в том числе дипломатические, чтобы ход войны повернулся на 180 градусов.
Родившуюся в России Голду сыграла одна из известнейших английских актрис, 78-летняя Хелен Миррен, дочь российского эмигранта, урождённая Елена Лидия Миронова, которую гримёрам пришлось изрядно состарить для этой роли. Сыграла так выразительно, что не покажется чрезмерным, если к имеющимся у неё «Золотому глобусу» и «Оскару» за роль Елизаветы II Английской добавится ещё пара тех же наград.
Действие начинается и завершается показаниями Голды, данными ею через четыре месяца после Судного дня специальной парламентской комиссии по расследованию причин катастрофического начала войны. («Было бы интересно выслушать аналогичные показания товарища Сталина о начале Великой Отечественной войны, если бы кто-то мог его допросить», – вдруг сказал сидевший рядом пожилой мужчина, когда в просмотровом зале вспыхнул свет). Общая причина была понятна всем – эйфория и утрата бдительности вследствие блестящей победы в Шестидневной войне 1967 года, конкретными же причинами комиссия назвала непрофессиональные действия разведчиков и военного командования, что привело к увольнению главы разведки, начальника Генштаба и командующего Южным военным округом. Вины политического руководства, в частности, Голды Меир и министра обороны Моше Даяна, комиссия не нашла, но сами они свои ошибки признали. Авторы фильма занимают, безусловно, апологетическую по отношению к обоим позицию, однако в Израиле до сих пор появляются публикации, осуждающие их поведение.
Интересно, что в фильме «про войну» почти нет кадров военных действий. То ли авторы изначально решили обойтись без них, то ли понимали, что не получат достаточный бюджет для постановки воздушных боёв и танковых сражений, но это пошло ему на пользу. Звукорежиссёр Даша Дауэнхауэр так плотно наполнила фонограмму выстрелами, взрывами, обрывками переговоров по рациям, просьбами о помощи, криками отчаяния и прочими звуками войны, что фильм можно было бы передать по радио, если бы на экране не было действующих лиц, погружённых в этот звуковой ад (а Голда Меир говорила, что в эти дни её телефон почти не умолкал) и принимающих оперативные решения, от которых зависели судьбы сотен и тысяч людей. Вместе с ними в пекло погружается и зритель, способный испытывать эмпатию и невольно отождествляющийся с разными героями. То с растерявшимся Даяном, то с Ариком (Ариэлем) Шароном, предлагающим совершить рискованный маневр – форсировать Суэц, чтобы вклиниться в слабое место расположения противника, прорваться на дорогу к Каиру и угрожать египетской столице. То с Голдой, вынужденной принимать в расчёт возможную реакцию двух конфронтирующих великих держав, США и СССР, на шаги Израиля. То с советником президента США по национальной безопасности Генри Киссинджером, говорящим ей, что он в первую очередь американец, во вторую – представитель правительства и лишь в третью – еврей (на что Меир отвечает, что в Израиле читают справа налево). То с гибнущими в данное мгновение солдатами. Словом, трудно назвать другой военный фильм, где так сильно передано интеллектуальное, эмоциональное и чувственное напряжение происходящего.
Войны заканчиваются капитуляцией одной из сторон или миром. Шарон с согласия Голды исполнил свой дерзкий план и стал национальным героем (как Даян во время Шестидневной войны), президент Египта Анвар Садат под угрозой броска на Каир согласился с подписать соглашение о прекращении огня, а затем и мирное соглашение, в котором, как утверждается в фильме, Египет впервые признал еврейское государство. Полноценный же мирный договор между Израилем и Египтом был заключён при посредничестве США в Кэмп-Дэвиде через год после смерти Голды Меир.