Николай Шамсутдинов. Избранное в 5 томах. Тюмень: Вектор Бук, 2019.
Зодчий морозного края
Николай Шамсутдинов – исконный северянин, внешней суровостью и глубоко запрятанным лирическим темпераментом схожий с героями произведений Джека Лондона... Ямал – это великое северное пространство, простирающееся на долгие тысячи вёрст, вплоть до океана, – сформировал эпическую размеренность строфики поэта Шамсутдинова.
Характер любого человека, а уж тем более человека, занимающегося творческим трудом, проецируется на его судьбу.
Поэт творил свой предметный мир из реалий северного бытия.
Загорел и скуласт,
В белоснежных,
тугих торбасах...
Плотно солнце прижалось
к сатиновой красной рубахе.
Спит забытый кисет
в волосатых тяжёлых руках,
шитый ворот коробят
лиловые, алые птахи.
Разметался мороз на окне.
Яркий жар очага.
Бесконечна, как эпос,
великая зимняя тундра.
(«Табунщик Микуль»)
Стихи Шамсутдинова 70-80-х годов прошлого столетия – уникальный творческий дневник молодого рабочего человека, не отделяющего себя от реальности авральных суток, когда на сорокаградусных морозах крошилось железо, но души людские не вымерзали, а приобретали кремнёвую закалку.
Дисгармоничное на первый взгляд северное пространство обрело наконец своего зодчего.
Поэт открывался читателю как сибиряк – по месту приложения дарования, гражданского темперамента, опыта.
А что герой? Моих кровей –
его тревоги, размышленья.
В нём черт моих – наперечёт.
Я вижу: суть его – иная,
хоть от судьбы моей – отсчёт
ведёт судьба его, мужая,
мою же душу в свой черёд
в чужие страсти погружая.
(«Герой»)
Стихи Н. Шамсутдинова той поры полны сопричастности, сотворчества, духовного собеседования с читателем.
Человек – «место встречи времени и пространства». Герой Шамсутдинова, «вспоённый целебным воздухом северных просторов», погружён «в современный урбанизированный мир».
Тревожные мотивы, овладевающие душой российского поэта, составляют психологический стержень того состояния, которое, по словам поэта и критика Станислава Золотцева, можно назвать «социальной экологией души».
В восьмидесятые годы прошлого века Шамсутдиновым была создана поэма «Покорители», ставящая под сомнение целесообразность «покорения нефтяной целины», при котором беспощадно уничтожается природа: «Смысла нет, как и нет правоты, – в поединке / с терпеливой природою! Словно зерно, / в милосердье к безбрежным массивам, к былинке – / милосердие к нам же заключено, / пробиваясь в урочные сроки ко свету, / где наглядна трава, достоверна роса.»
При обращении Николая Шамсутдинова к проблемам бездумного, хищнического отношения, а вернее, безудержного истребления природы, беззащитной перед лицом слепого индустриального техноса, стиль его становится откровенно жёстким соответственно правде, исходящей из самых глубин его неравнодушного и отзывчивого на бытийные перипетии сердца.
В этом уникальном по своему гражданскому накалу и поистине отеческой тревоге за судьбу нашей планеты художественно-литературном произведении заключена квинтэссенция нашего тревожного бытия.
Замечательно, что лирические циклы поэта сохранили для нас неповторимые сибирские ландшафты, необозримые пространства тайги и тундры.
Шамсутдинов стремится понять, каким образом деятельность человека проецируется на судьбу родной земли, а следовательно, и на судьбы людей.
Жанровая полифония поэзии Шамсутдинова могуча не только по объёму, но прежде всего по мистическому звучанию многочисленных северных, поистине магических символов.
Голос Шамсутдинова – свободный голос совестливого человека, мудрого мыслителя, выдающегося художника.
Следуя за сердцем
В пятитомнике Николая Шамсутдинова – поэзия, проза, публицистика, сатирические и юмористические произведения, детские стихи, переводы и песенные тексты.
«Избранное» состоит из нескольких самостоятельных тематических разделов. Но главная тема в творчестве автора – любовь между людьми, любовь глобального масштаба.
Поэт не теряет надежды на благой пример как мировой, так и отечественной, литературы, ведь «воображенье – самый лучший из гидов» по Дантовым кругам современной реальности, да потому хотя бы, что «мысли следуют, не изменяя себе, за сердцем.»
Сегодняшний Н. Шамсутдинов не изменил остроте своего взгляда, не отвлекаясь на выбор – «высокого» или «низкого» ранга предмет, избранный им не только для изображения, но и для одушевления бытия этого предмета.
Поэт обладает богатой творческой родословной, исполненной мощью и полифоничностью соседствующих в пантеоне мировой поэзии творцов.
И если, «ввиду Террачина», рвётся к морю студёный «эрудированный родник, / ещё помня Овидия, Тацита, Ювенала.», откроем ему дорогу туда, где его ждут не «пожиратели зрелищ и колы. чьим редким отсутствием облагорожена морская гладь», а хотя бы те, «чьи фантазии жарко вынашивает Сапфо, / под парусящими снами, хрониками Хроноса.».
Его поэзия не потеряла в пронзительности прямого высказывания, но приобрела такие черты, как подчёркнутая утончённость лирических характеристик, многослойная, насыщенная цитатами философов и писателей художественная ткань произведений.
Но Шамсутдинов не укрывается за текстом, а отождествляет себя с персонажами своих произведений, предельно автобиографичных.
Поэт далёк от публичных деклараций о стремлении жить с народом – его горестями и надеждами. Он и так живёт его горестями и надеждами.
«Пиршество для гурманов»
Внимание к социальным проблемам или пренебрежение ими, устранение от изучения и разрешения социально-этических вопросов бытия определяют приоритеты каждого из нас. И в силу этого крайне необходимо поднять градус писательского внимания, в частности, к культуре прошлого и настоящего.
У Николая Шамсутдинова есть стихи, прямо-таки излучающие восхищение женщиной (глава «Патрицианка»). Станислав Золотцев написал о них: «Это действительно современный Гимн Любви во всех её проявлениях. Песнь Песней нынешнего русского поэта.» Критик Владимир Рогачёв обратил внимание на «трепетное, нежное преклонение перед женщиной, гармонизованное в свободно льющихся образах». Он также сделал акцент на взаимосвязи творчества Н. Шамсутдинова с мировой и европейской культурой, обещая читателям «пиршество для гурманов». Станислав Золотцев отметил: «.эллинистическое движение строки, с «переливаниями» групп дактиля, амфибрахия и анапеста, звуковая аллюзия античного движения стоп. Образы и реалии древнегреческого и древнеримского мифов, евангельско-библейский словарь, лексика западных поэзолегенд – всё это как-то удивительно и органично смыкается у него с тюркской почвой мелоса.» И я уверена, что поэзия его – исключительное явление в современной литературе.
В творчестве его в счастливом симбиозе взаимодействуют тяга автора к обдумыванию главенствующих вопросов человеческого бытия с очевидной тенденцией к изобразительной усложнённости. Любовь высшего порядка одухотворяет его поэзию, ведь она, долготерпеливая, – милосердна, не завистлива и не горделива.
Поиски подлинного себя – вот лейтмотив его бытия, его творчества.
Диалог с миром? Да! Ведь он ищет себя подлинного – более восприимчивого, более сложного, более утончённого в рефлексиях и мотивах своих произведений. Не замыкается в себе, не отдаляется от мира, а налаживает с ним внутренний диалог – тщательно и продуктивно организует на этой поистине сюрреалистической территории своё лирическое пространство.
Стихи Николая Шамсутдинова последних лет наделяют силами для сопротивления житейским тяготам.
Поэт предъявляет миру свои неоспоримые доводы, характеризуемые им как определённо религиозное чувство, диктующее новые художественные мотивы и коллизии.
Н. Шамсутдинов даёт чёткие философские определения устройства микро- и макромиров, определяя их бытийную сущность не как сторонний наблюдатель, а как непременный сопереживающий тому, что свершается вокруг него.
Поэт не дистанцируется от своего читателя, не сдаёт своих позиций правдоискателя, с неутолимой жаждой поисков предельной искренности, истины обетованной.
Труд его, к слову, отмечен многочисленными международными и всероссийскими премиями, среди которых – крупнейшая Общенациональная литературная премия им. М. Горького.
Он делал свои первые шаги в советской литературе в далёкие 70-е годы прошлого века, а сегодня с полным основанием относится к когорте российских писателей-классиков.
Ирина Баранова-Матвеева