Народный артист Татарстана. Родился в Казани. Окончил физический факультет Казанского университета и Казанскую консерваторию по классу вокала.
С 1976 года – солист Татарского театра оперы и балета им. М. Джалиля. На сцене этого театра пел ведущий баритональный репертуар. С 1992 года – солист Государственной оперы Праги и Национального театра Чехии. С 2009 года – художественный руководитель и режиссёр Пражского музыкального театра «Антреприза».
Член правления Союза русскоязычных писателей в Чешской Республике, автор книг прозы «Насморк Майкла Джексона», «Ночь после Рождества», «Как стать кинозвездой», а также коллективных сборников, вышедших в Праге и в Москве. Постоянный автор литературных журналов «Пражский Парнас», «Пражские огни», «Русское слово», а также журналов Вены, Москвы, Санкт-Петербурга и Казани. Член редколлегии литературного журнала «Казанский альманах». Лауреат международных поэтических конкурсов «Литературной газеты» (Москва, 2005) и конкурса, посвящённого 65-летию Великой Победы (Москва, 2010).
Да-а-а… много есть на свете хороших городов. Москва, Петербург, Париж, Лондон, Нью-Йорк, Казань. Бывали не везде, но наслышаны.
А имена у городов какие славные – Златоуст, Семипалатинск, Новгород, Архангельск, Астрахань, Барселона, Франкфурт, Полтава… да мало ли…
Назвал ведь кто-то так, чтобы… звенело – Волоколамск, к примеру. Или Гусь-Хрустальный.
А вот у нас имён было много, у нашего города то есть.
В самом начале это и не город был вовсе, даже и не деревня, а так – место. Гиблое, можно сказать. Лесочек, полюшко, речушка вьётся малая, а вокруг – болота, а в болотах змеи, видимо-невидимо, всё больше гадюки, хотя ужи и медянки тоже встречаются.
На этом самом месте когда-то, тысячу лет назад, ужалила змея печенежского князя. Тот с коня слез, чтобы голубики отведать, – тут-то она его и жильнула в пяту… как этого… как его… грека древнего…
– Ай! – вскричал князь. – Ай, гадюка!
Да и помер вскоре.
Однако после этого случая стали возле лесочка люди селиться – больше было негде, кругом проклятые то печенеги, то хазары, то половцы, то варяги какие-то понабежали.
А возле леска – спокойно. Никого. Кроме змей. Но змея – она ведь тоже не всегда кусает, а только когда на неё дуром наступишь. Но обыкновенно – ползает себе, на солнышке греется, лягушек ест. Кишит, одним словом.
Одна изба, другая, третья – так и деревенька выросла. Ну, назвали, конечно, Гадюка – в честь того самого печенежского князя.
Годы шли, поле распахивалось, болот поменьше стало, людей побольше. И деревенька раздвинулась, и называть её стали почтительно – не Гадюка, а Гадюкино.
Количество гадюк, к слову, не выросло, но всё равно покусывали – бывало, бывало. Крестьян, почитай, всех перекусали – то на гумне, то возле речки, то «вежливо… в овсе», как позднее напишет знаменитый поэт.
Но привыкли люди: кусают проклятые – и пусть себе кусают, мы и не такое терпели.
Одним словом, время шло. Шло и шло. И вот наступил век девятнадцатый. Гадюкино стали называть уже не деревней, а селом – дворов было, почитай, с триста, а то и поболе. Рожали, знаете ли. Гадюки кусали, а они знай себе – рожают. Стойкие стали – никакой яд не берёт.
Тут выпал случай – через Гадюкино стали прокладывать железную дорогу. Засыпали часть болот, мост через речку навели. И – задымили паровозы, застучали поезда по рельсам. Народ стал прибывать из соседних мест – кто при железной дороге служить, кто на красивой гадючанке женился, кто так просто приехал, ну, не знаю зачем.
Только к веку двадцатому Гадюкино и вовсе превратилось в городок. Так себе городок, небольшой, а уж называть по-старому не годилось. И указом губернатора с высочайшего одобрения государя стал городок наш называться Гадюкинскъ.
Все жители очень гордились названием – звенит! Гадюкинскъ – это тебе не соседняя деревня Малые Прыщи или, того пуще, село Лягушатьево. Наша гадюка вашу лягушку – ам! – и всё тут. Так-то.
Однако на этом история с именем городка не закончилась. А можно сказать, началась.
Случилась, значит, Великая Октябрьская революция.
Пришли продотряды, выгребли зерно, собрали всех на площадь. Красный командир объявил, что старому режиму пришёл конец и называться таким позорным именем, как Гадюкинскъ, город больше не будет. Предложил на выбор два названия – либо именем вождя Троцкого, либо именем товарища Инессы Арманд. Да и царскую орфографию пора менять на пролетарскую, прибавил он.
Сказал так, сел на коня и поскакал дальше мировую контру бить. Но, проезжая через болото, не утерпел – слез с коня голубики отведать, уж больно спелая была. Тут-то она его и… Ага! Сообразили? Жильнула проклятая, да так, что командир красный тут же товарищу Марксу и душу отдал. Вот такое печальное дело вышло.
После этого сход присудил переименовать город Гадюкинскъ в честь командира, павшего на болоте от гидры коварной. И стал он называться Красногадюкинск.
Двадцать с лишним лет все жители гордились. Мы, говорили, красногадюкинцы. Даёшь!
Только наступило тяжёлое время – началась война с фашистами. Город наш взяли штурмом, в горсовете сделали немецкую комендатуру, повесили флаг со свастикой. А потом согнали народ на площадь и объявили, что город-де издревле принадлежал тевтонскому ордену и отныне будет называться на немецкий лад – Шлянгебург.
Слава богу, прогнали супостатов, недолго шлянгебургерами нас звали. Однако прежнего названия не вернули. Объяснили так: теперь у нас не Красная армия, а Советская, и город будет называться Советскогадюкинск.
Ну, ладно, как хотите – хоть горшком называйте.
И так город жил себе и жил, целых сорок лет Советскогадюкинском назывался. Только вот с картами географическими вышла передряга – денег, видите ли, на переименование не нашлось, так и остался город на них Красногадюкинском. Но от этого никто особо не страдал. Поскольку почти ни на одной карте название города обозначено и не было – так, кружочек маленький, почти что точка. А на тех картах, где название всё-таки было указано, буквы без микроскопа не увидишь. Но мы своим городом гордились – мал золотник, да дорог! Из нашего города вышли знатные люди: два кандидата наук, три перворазрядника и один мастер спорта, а ещё секретный сотрудник каких-то внутренних органов, а может быть, даже внешних.
Про него, правда, никто ничего толком не знал – что да как. Приедет, бывало, летом к матери в отпуск, наденет заграничный тренировочный костюм – и ходит по своей улице туда-сюда, такой аккуратный… Ну а если в гости к кому придёт, то уже в костюме и при галстуке. Спросит его кто-нибудь: где, мол, Валерий Никитич, работаешь, а он посмотрит с прищуром, да и улыбнётся загадочно. Ну, тот, который спросил, смутится, а Валерию Никитичу сразу стакан освежат, а он встанет и скажет: «Выпьем, товарищи, за родину, она вся из таких вот малых городов, как наш, сложена, а потому её крепко любить и беречь надо».
Но вот сорок лет проскочило – перестройку объявили. Сначала всё было по-тихому. Но после путча ихнего приехала в город архитектурная комиссия. Осмотрели нашу церковь, где с незапамятных дедовских времён склад был, и постановили, что это исторический памятник и надо его отреставрировать.
Дело хорошее. За пять лет с небольшим восстановили храм – и поплыл над городом нашим малиновый звон. Да такой красивый, что заслушаешься! И вот однажды провели референдум и постановили город переименовать – чтобы от времени, значит, не отстать. Долго не спорили – кто-то предложил, а все поддержали. И стал наш город называться Святогадюкинск.
А то место, где гадюка укусила печенежского князя, назвали целебным. Ключ там бил, это правда. Теперь около этого ключа фабрику поставили и продают чудесную воду везде, где люди живут. Чтоб не болели, значит.
А ведь это ещё не всё. Лет десять с того дня прошло. В газетах и по телевизору объявили, что Россия наконец-то назло врагам поднялась с колен. Старый гимн опять стал новым, ветры перемен повеяли – и город снова не то чтобы переименовали, а дополнили, расширили, так сказать, смысл. Теперь он называется Великосвятогадюкинск.
Вот это имечко! Звенит!
Ну а за последние годы понаехали к нам всякие работники, больше с юга, с Кавказа да Средней Азии.
Освоились ребята, домов понастроили, даже мечеть отгрохали. Правда, супротив нашего храма неказистая такая. Однако в мечеть одни мужики ходят, а в нашу церковь одни бабки старые, а молодые только по праздникам.
Но… всякие разговоры пошли по городу… что, дескать, надо так город назвать, чтобы всем приятно было – и коренным, значит, и приезжим. Ну, не знаю, не знаю, как это всем сразу, да и приятно сделать…
Есть у меня приятель, Ахметом зовут. Приятель – не приятель, а вместе иногда на родительском собрании в школе встречаемся. У меня сын в четвёртом учится, а у Ахмета шестеро деток в разных классах. Так Ахмет говорит, что вот-вот город снова переименуют, всего две тысячи подписей ещё надо собрать – и тогда уж точно всем приятно станет.
Он мне по секрету рассказал, что раньше здесь улус Чингисхана располагался, и даже новое название города сообщил:
ЗурАзатлыкХаджиЗилантАул.
А что, тоже хорошее название – звенит!