О его судьбе можно снимать кино: окончил ремесленное училище, работал на алюминиевом заводе, на стройке, учился в аэроклубе, прыгал с парашютом. Освоил профессии пастуха, столяра, плотника, слесаря, авиамеханика. Дважды поступал в Литинститут, но не был принят. Первые прозаические произведения написал на целине в Казахстане. Его самый известный роман впервые вышел в самиздате. Правозащитная деятельность, конфликты с властями, лишение гражданства и возвращение на родину. Все это – жизнь и необычайные приключения Владимира Войновича. О том, почему в наши дни писатель похож на артиста, стоящего перед пустым залом, о будущем страны и о собственных выборах и их последствиях Владимир Николаевич рассказал в своем последнем интервью.
– Владимир Николаевич, что вы можете сказать о значении писателя сегодня? «Поэт в России больше чем поэт»? Эти слова не потеряли актуальность?
– Поэт, конечно, больше чем поэт, но все-таки поменьше, чем прозаик. Фраза про поэта устарела. Сейчас в России поэт меньше, чем поэт. Роль литературы сильно упала. Если у нас будет полная диктатура, тогда значение литературы вновь возрастет. Литература играет огромную роль в закрытом обществе, где нет свободы. Тогда люди приникают к книгам – как к источнику свободомыслия. А у нас свободы достаточно. У литераторов появились очень серьезные соперники: кино, театр, телевидение, интернет. Когда я был маленький, то жил в деревне, занесенной снегом. Не было ни радио, ни телевидения, и я читал книги. А если бы у меня был компьютер с интернетом, вряд ли я что-то читал бы. Может, читал бы, но гораздо позже. Все писатели предыдущих поколений мечтали о свободе. Чем строже режим, тем больше поводов для сатиры. Сегодня писатель похож на артиста, который стоит перед пустым залом, а где-то на галерке – парочка зрителей, и кто-то даже дремлет. Ну вот, пришла свобода, о которой мечтали Герцен и Белинский, и книги уже никому не нужны.
– Как проходит ваш рабочий день? Работаете по расписанию или ждете вдохновения?
– Я работаю хаотично. Иногда мало пишу, иногда с утра до глубокой ночи, по-разному. Пишу на компьютере. Я первый советский писатель, который начал писать на ПК. Увидел компьютер в 1982 году в Америке у моего знакомого журналиста. Загорелся: «Хочу». Приехал в Германию и купил там компьютер, монитор и принтер за 25 тысяч марок. На эти деньги в тот момент можно было купить приличный автомобиль. ПК поработал у меня года два и сломался. Мне пришлось его выбросить. Но зато я успел написать на нем «Москву 2042».
– Многие ваши произведения были экранизированы. Вы довольны результатом? Насколько удачны, на ваш взгляд, фильмы по вашим книгам?
– У авторов всегда сложные отношения с кинематографистами. То снято не так, то актеров не тех подобрали. Хотя фильм по моему «Ивану Чонкину» мне понравился. Там очень удачно подобрали главного героя – Геннадия Назарова. Точное попадание в образ. Молодой актер, талантливый, жаль, что он сейчас болеет.
– Кстати, о героях. У ваших персонажей есть прототипы, или все они - плод вашей фантазии?
– Конкретных прототипов нет. Я складываю характеры разных людей, как в гоголевской «Женитьбе». Беру нос Ивана Ивановича и приставляю к губам Ивана Никифоровича и так далее.
– Вы возглавляли жюри «Русского Букера» и неоднократно участвовали в работе жюри других премий. Как вы относитесь к такой общественной нагрузке? Что это значит для вас?
– Мне нравится, хоть это и тяжелый труд. Но мне надо иногда отвлечься от своей работы и посмотреть, что происходит вокруг, почитать, что пишут молодые авторы, посмотреть новые фильмы. Писатели мне часто дают почитать свои творения, я соглашаюсь, а потом читаю и злюсь. Жалко времени, а талантливых текстов сейчас очень мало.
– Как еще отвлекаетесь от работы? Есть какие-то хобби?
– Я много рисую. Первая выставка была в 1996 году, и с тех пор регулярно выставляюсь. Живу в загородном доме, у меня свой сад. Рядом лес. Люблю там гулять на свежем воздухе. Много времени провожу в интернете. У меня всегда с собой ноутбук. Когда куда-то приезжаю, и в отеле нет интернета, мне очень грустно. А в московской квартире мой ноутбук ловит Wi-Fi, если сидеть рядом с балконом. Так что дома у меня интернет бесплатный.
– Любите путешествовать?
– Не люблю, но приходится. В основном по работе, куда-то приглашают. Иногда соблазняюсь, еду, а потом думаю: зачем я это делаю? Мне нравится бывать на Кипре, в Италии, в гостях у дочери в Мюнхене. Каждый раз думаю: вот бы тут остаться жить. Но через неделю-другую это желание проходит и снова хочется на Родину.
– Вы можете назвать себя свободным человеком? В жизни вы всегда делали то, что хотели?
– Нет, конечно. Вот меня заставили в детстве пасти телят. Я хотел этого? Нет. В армии я хотел служить четыре года? Нет. Есть люди, которые любят подчиняться. Есть те, кому нужно командовать. А моя строптивость всегда носила такой оборонительный, ответный характер. Я сам не люблю командовать. И не люблю, когда мной командуют. Всегда сопротивляюсь.
– Жалеете о четырех годах, проведенных в армии?
– Армейский опыт важен для любого мужчины, а для писателя особенно. Если бы я не служил в армии, то не написал бы «Чонкина». Хотя бы ради этого уже стоило идти служить. Четыре года – это, конечно, многовато. Для опыта достаточно и года, ну, максимум, двух. В армии всех гребут под одну гребенку. Кто ниже этого уровня – тех поднимают. А кто выше уровня – тот опускается до общего знаменателя. До армии я читал книги запоями. Если начинал, то читал сутки напролет, и по ночам, пока не закончу. В армии такой возможности не было, и я за четыре года прочел всего пару книг.
– В одном из своих произведений вы предсказали, что нашим президентом будет выходец из КГБ.
– Да, я даже написал, что он бывший резидент советской разведки в Германии и свободно говорит на немецком языке.
– Значит, писатель – отчасти пророк? А можете сказать, что будет с нашей страной дальше?
– Если говорить о ближайшем будущем, оно мне не внушает оптимизма. Сейчас идет закручивание гаек, усиление контроля над человеческим мышлением, усиление роли церкви, многое доходит до абсурда. Помните, при коммунистах все было наоборот? Оголтелые коммунисты-атеисты сами привели массу людей в церковь. Большое давление привело к обратному эффекту. Так и теперь. У атеистов должна быть надежда. Сейчас делается все, чтобы люди из церкви бежали, а те, кто колеблется, туда не шли. Вся эта наступающая реакция встретит общественное сопротивление. Нас ждут неспокойные годы. Общество у нас расколотое. И раскол этот увеличивается.
– Теперь, с высоты своего жизненного опыта, оглянувшись назад - какой совет вы дали бы себе, двадцатилетнему? Есть ли что-то, что вам хотелось бы изменить в своей судьбе?
– Не знаю. Я в двадцать лет был умнее, чем сейчас. В двадцать лет я выбрал себе такой путь, что если бы мне кто-то сейчас сказал, что такое возможно, я бы не поверил. Но я сам выбрал свою судьбу и оказался прав. Лет в пятнадцать я вообще не представлял, чем мне заниматься. В двадцать я начал задумываться, наметил цели, и сделал первый шажок. У меня такая биография, я очень мало формально учился. Сперва в сельской школе, потом три года с большими перерывами в Школе рабочей молодежи. Параллельно работал. Мне всегда хотелось учиться, но нужно было работать. В семнадцать я мечтал стать летчиком. В восемнадцать прыгал с парашютом, в девятнадцать я летал. А в двадцать я подумал, что, может быть, надо стать писателем. Тогда же сочинил свой первый убогий опус. В то время я писал только стихи. Когда меня не приняли в Литературный институт, я огорчился и послал такую телеграмму: «Я очень обрадован вашим ответом. Не падаю духом, я буду поэтом!». Я уже тогда понимал, что все равно буду писать, хотят они того или нет.
Беседу вела Ольга СЕМЕНОВА
Фото Елена Мулина / ИТАР-ТАСС