Владимир Казаков. Воскрешение на Патриарших. – М. : Флюид ФриФлай (Книжная полка Вадима Левенталя), 2019. – 256 с.
Бывает так – начинаешь читать книгу, на которую неожиданно обратил внимание в интернете, и уже не можешь остановиться. И потому что интересно, и потому, что написано талантливо. И еще потому (а это и важно, и приятно), что близка позиция автора, а его взгляды отзываются в читательской душе пониманием и сопереживанием. Именно так могу сказать о книге «Воскрешение на Патриарших» Владимира Казакова. Она не отпускала от себя, пока текст не дошел до последней строчки. Герой повествования, живя в наше время, читает рукопись неизвестного автора, которая будто бы написана о нем самом, но события в ней происходят в уже далеком 1979 году, когда и герой был еще юным студентом, и Москва – совсем другим городом.
«Утренняя Москва была просторна и наивна. Казалось, что этот город семьдесят девятого года – еще девушка. Это лет через двадцать пять она упадет в глухой и кромешный блуд, продавая свое тело оборотистому хамлу и прочему хламу, для которых слово «Москва» – это только фантастический по доходности рынок недвижимости и рекламы. А пока все было светло и чисто. И вывески на магазинах были какие-то человечные – «Хлеб», «Молоко», «Продукты»… Деревья, были большими, люди – добрыми и благородными, а девушки несли в ладошках пригоршни счастья и, радостно смеясь, разжимали руки над головой Игоря…»
Вообще, эта книга, кроме всего прочего, своеобразный гимн Москве, ее не самым главным улочкам и площадям, центру и окраинам, и написан этот гимн с искренней и трогательной любовью, которая понятна и близка не только жителям столицы, но и, наверное, каждому читателю. Причем, любовь – тоже полноправный персонаж романа наряду с героем, его друзьями и Москвой. Любовь целомудренная и возвышенная, что в современной литературе, в принципе, встречается не часто. Но, тем не менее, отсутствие откровенных постельных сцен абсолютно не обедняет повествование, не делает его менторски-ограниченным и ханжеским. Напротив, действие развивается естественно, поступки друзей не скованы условностями и вполне соответствуют духу времени. Тем не менее, о любви сказано трепетно и с чувством:
«Человек – существо аморфное. Такая масса, бурда, еле мыслящая. Без физической формы. Но возникает любовь и, как магнитное поле собирает железные опилки в определенную структуру, так и человек в любви превращается из биомассы в существо. С руками и ногами. То есть любящий его человек, думая о нем, создает ток, напряжение поля и держит его форму. Внешнюю и внутреннюю. Даже так – как человек думает об объекте любви, тем он и становится… Машины, летающие по воздуху, самодвижущиеся тротуары, обжитые Марс с Луной, победа над раком и другими болезнями. Некоторые наверняка расскажут бредятину про коммунизм и мир на всей планете! А ведь этого ничего не будет для идущих мне навстречу людей. Не будет. Я же это точно знаю. Интернет, пожалуй, и мобильники, вот и все изменения… Мне вдруг стало стыдно. Я знаю, что с ними, со всеми здесь стоящими, станет очень скоро. Всего через полгода начнется бойня в Афганистане. Через десять лет СССР исчезнет. Я знаю про развал страны. Про нищету и голод. Про крушение идеалов, которым они отдали все, про крах их жизни, который они с ужасом встретят стариками…»
Почему и зачем? Эти вопросы витают над страницами книги, над всеми превращениями и приключениями, разговорами, встречами и прощаниями… Ведь герой и его друзья – как раз из того комсомольского возраста, который успешнее других адаптировался к новым перестроечным реалиям, заняв появившиеся ниши новоявленных предпринимателей и кооператоров, банкиров или рэкетиров, пересев из райкомовских кресел в кабинеты администраций и департаментов… Хотя, мест на бизнесовом олимпе (как и на любом другом) для всех не хватало, и неудачников ждал все тот же ассортимент переименованных крепких напитков плюс неведомые ранее таблетки и уколы, позволяющие сознанию отключиться от действительности, воспарив над житейской бездной, иногда шагая для этого прямо в открытое окно. Именно так и ушел из жизни один из друзей героя, возможно и бывший автором удивительной рукописи. Ушел, так и не узнав, зачем все произошло всё так, а не иначе, оставив этот вопрос, как завещание, своим друзьям, а любимым – возможность выбора между поиском ответов на вечные вопросы и обретением непрочного счастья здесь и сейчас. Но мысли о прошлом и настоящем – витают и над страницами, и над жизнью.
«Советы попытались создать христианство без Христа. Конечно, проект в таком виде был обречен, но успехи были колоссальные. Действительно же люди в массе своей... были добрее. Честнее. Декларированным мерилом всего была польза человеку. Человек был на острие всех начинаний… Пусть все делалось не так, многое не получалось, многое забалтывалось, но все равно – изначально забота о простых людях. Честность, самоотверженность, правдивость декларировались и приветствовались. Сейчас – как сдуло. Только деньги – мера всех и всего. Официальный лозунг государства – «Человек человеку друг, товарищ и брат». А тридцать веков до этого – «Homo homini lupus est». Государство, выдвигающее лозунг, должно его толкать в жизнь. А с кем его воплощать?! Человек же, каким был до семнадцатого года, так и остался им и после... Конечно, не надо идеализировать советскую власть. Ее делали и создавали эти же волки по волчьим законам. Но для цели благой. Вот в чем штука».
Соглашаться или не соглашаться с мыслями героя – это право читателя. Не зря сказано: «Каждый видит лишь то, что хочет, каждый знает лишь то, что умеет. Кто-то отметит, что день – короче, а для кого-то лишь ночь длиннее». Но вопросы эти, вероятно, возникали у каждого, и спасибо Владимиру Казакову, который поделился своими размышлениями. Вдумчивого читателя они не оставят равнодушным.
На Патриарших прудах, в районе которых происходит действие романа, по преданию, рассказанному герою случайным знакомым, воскресают, обретая бессмертие в следующей жизни, души, тех, кто, как дома, бывал здесь, сиживал на лавочках. А водная гладь отражала их мысли, посылая сигнал в вечность. Как дома… Это одно из ключевых понятий. О доме часто говорят герои книги. О доме, как символе постоянстве и стабильности, символе благополучия и настоящей взрослой жизни, к которой все они стремятся, но не все обретают. Остается надежда на Патриаршие пруды, на вечное отражение пространства и времени.
«Понятие «дом» для меня всегда было очень болезненным. Я со школьных времен с завистью смотрел на одноклассников, у которых была своя комната. До сих пор помню, как в нашей комнатушке в коммунальной квартире на двадцать два человека, где я жил с родителями, ставил себе посредине кровати швабру и накрывал ее скатертью. Это и был мой дом. Прошло лет сорок, уже нет отца, а, в сущности, ничего не изменилось. Я не обрел дома. Та же палка со скатертью. Только она не в реальности, а в башке. Часто думаю, что «дом» — это удел взрослых, а я им так и не стал. И уже не стану. Хорошо это, плохо? Кто знает».
Владимир СПЕКТОР