Лейтмотивом нового выпуска №106 «Гостиной» является «Перевернутый мир», о чем заявлено еще во вступлении. Примеры того, как можно, углубляясь в исследования, переворошить хрестоматийные каноны, присутствуют в каждом произведении этой разножанровой подборки: от пушкинских эпиграмм или «Повестей Белкина» до пьесы нового образца. От перевернутой ментальности у героев рассказов до поэзии, в которой привычные категории «рушатся, как город в воду», вопреки логике «птица сливается с ветром», а истины объявляются вне закона.
Перевернутый мир – это мир, прежде всего, отличный от круга обычных вещей, показанный под новым углом зрения, меняющим стереотипное отношение к ним: вплоть до – диаметрального! Но… может, обычные представления о вещах и являются перевернутыми? И теперь авторы «Гостиной» пытаются возвратить их на свои места, поставив «с головы на ноги»? В любом случае, один мир перетекает в другой, как гранулы в соединяющихся колбах песочных часов. Поэтому новая созданная поднебесная так же реальна, как и «неперевернутый» мир, просто находится в другом измерении нашего многомерного пространства.
Подобные смысловые посылы начинаются уже в «Колонке редактора», где после напоминания о том, что 106-й выпуск «Гостиной» проходит под знаком пушкинских дней, апелляция к болдинскому периоду выглядит как призыв к созиданию большой литературы. Чем ее значение больше, тем, вопреки формальной аналогии, это явление становится все более редким. Зато чаще в своем меньшинстве противостоит огромной массе творений, ориентированных и удовлетворяющих вкусам массового потребителя. В свою очередь, критика, хоть и должна бы, но не составляет оппозиции рыночной литературе по причине своей беззубости.
В корне меняют стандарты анализа художественного произведения новые критерии в его оценке, о которых, отвечая на вопросы Елены Константиновой, говорит редактор Вера Зубарева. Данное интервью – своего рода концептуальная исповедь о своеобразном подходе к анализу «Слова о полку Игореве» при его переводе. Оригинальность начинается с того, что вместо литературоведческого предложен общесистемный комментарий произведения. Еще более «переворачивает» хрестоматийный подход взгляд на образ Бояна, который до этого ни разу не был причислен к придворным поэтам, славящим власть. А также то, что главным героем является отнюдь не Игорь, а мудрый Святослав. И, наконец, неожиданное разделение автора и повествователя в «Слове…»
До современного исследования Виктором Ёсиповым стихотворения Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» считалось, что в нем главенствует параллель: поэт и властитель. Выдвинутые обоснования полностью меняют тематическую характеристику знакомых стихов, переводя ее из социального в план осознания поэтом своего бессмертия. Так же удивит пушкинистов вывод В.Ёсипова о том, что у эпиграммы «Певец Давид был ростом мал…» не граф Воронцов, а… совсем иной адресат.
Напрочь отступает от канонов классической драмы, тем не менее, сохраняя при этом диалогическую форму, пьеса «Новорусские помещики» Александра Мелихова. Парадоксальные отношения между героями уживаются с точностью выраженных психологических состояний, как, например, в реплике: «Мы так сблизились, что я однажды позволила себе истерику в его присутствии»
Устоявшиеся представления об «Образе «маленького человека» в «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина» меняет в своей работе Анна Жучкова: за видимой игрой намеков и высказываний помещика стоит «пародирование литературных историй» пушкинского времени. Подробнее о том, что каждая повесть Белкина является, по сути, пародией на произведения конъюнктурных авторов, говорится в литературоведческом труде из пяти глав Веры Зубаревой «Повести Белкина: литература действительности и маслит». Интерпретируя замысел, смысл и назначение повестей, она, придавая рельефность подоплекам и подтекстам, буквально производит ревизию образа Белкина. И показывает, что за устоявшимися в обычном восприятии трогательными сценами, драматическими, героическими характерами стоят модные жанры писателей коммерческого толка, легко узнаваемых современниками Пушкина.
Реабилитирует доброе имя писателя Бестужева-Марлинского поэт «первой волны» эмиграции Юрий Мандельштам. Пот его утверждению, содержащемуся в публикации, подготовленной Еленой Дубровиной, Марлинский как раз способствовал развитию русского языка. И этим доказательством опровергается мнение хрестоматийного авторитета, каким считается критик Белинский.
Нескольких авторов объединила рубрика «Поэзия». Лирична и вдумчива подборка Анны Гедымин «А жизнь оказалась длинней…». Признаки жизни, перевернутой обстоятельствами, слышны в ее Курантах, «затевающих свое». Так же, как и в поисках «новой истины» «Ожидания» Виталия Дмитриева, для которой не писаны законы, как и в стихах Кати Капович «В раннем мае…», считающей, что золотые строки рождаются не от европейского веселья, а слагаются в смуте бараков. Неординарен подход к боли и гордости за оставленный родной город, который вынужден помнить только он один, в щемящем чувстве Юрия Михайлика «Эпоха уходит, как поезд…». Новую книгу этого поэта также представил читателям «Русского безрубежья» составитель и комментатор многих изданий, связанных с историей и культурой Одессы, Евгений Голубовский «Уходя в полутьму налегке».
Далее он же презентует книгу коллекционера материалов о военной Одессе Михаила Пойзнера «Одессу оставляет последний батальон», который полностью переквалифицирует вопрос о заниженной роли евреев, воевавших вместе со всеми при защите родины.
В подразделе «Из одесской страницы» придается нетипичное значение «совковому» прошлому, в котором находит человечность и тепло Владислав Китик («Слился с ветром ворон-птица…»). Ткут и «шьют без иглы» живой мир из внутренних противоречий и неутолённости стихи Юлии Петрусевичуте («Молочная река»). Современность раскрывается «С точки зрения календаря» в стихах Валерия Сухарева. Современная лексика у него становится поэтичной.
Группой интересных авторов представлен раздел «Прозы». С ситуацией, которой нет аналогов, сталкивает читателя Надя Делаланд («Рассказы пьяного просода»). Для понимания немотивированного поведения любимого героиня обращается к интуитивному восприятию жизни. Фантастически и по-доброму выглядит ее идея, что после завершения физической жизни любящие сливаются на духовном плане. Она не только приглашает в другую реальность, сдвинутую относительно каждодневной, но и предлагает «перевернутый» способ вхождения в нее: через интуитивное понимание эзотерических процессов, которые многие принять не могут, опасаясь глянуть за черту.
Тема одиночества в отрыве от родины как мучительное состояние, преследующее эмигрантов, является ведущей в повести Елены Дубровиной «Одиночество». Расследуя смерть тридцатилетнего Артура Яблонского, она говорит о том, как чужая родина питает его творчество, делая утонченным поэтом и одновременно становясь для него причиной трагедии.
Понимание того, как необходимо присутствие рядом близких людей, их тепло и любовь, начинает осознавать герой Владислава Куроша «Волк» не в нормальной обстановке, но получает от Бога еще один шанс после экстремальной схватки с хищником.
Причудливую форму придает реальности баклан в четырех «Новых рассказах о баклане» Елены Скульской. Диалоги между вечной парой, где есть Он и Она, проходят на грани мистической акцентуации.
Любое из этих и всех остальных произведений выпуска, каждое по-своему расширяет представления «перевёрнутости», что может служить точкой опоры, чтобы перевернуть мир. Даже, не выходя из комнаты…
Влад СЛАВИН