Четыре молодых автора, четыре новые книги, но совсем не рядовая презентация – на круглом столе «Проза тридцатилетних: темы и герои поколения» в Доме Ростовых (Ассоциация союзов писателей и издателей России) слушатели постарались найти общий знаменатель в «литературе миллениалов». Отдуваться за все поколение новых прозаиков пригласили Светлану Павлову (роман «Голод»), Асю Володину («Протагонист» и «Часть картины»), Анну Лужбину (сборник рассказов «Юркие люди») и Ивана Шипнигова («Непонятный роман»).
И правда, авторов многое роднит. У всех теплые отношения с новым и часто критикуемым жанром автофикшн. Для многих выход книги стал дебютным, да и темы как на подбор: психологическая травма (отсюда же – апология терапии), проблемы коммуникации, опыт мрачного детства девяностых… Однако на протяжение встречи участники круглого стола доказывали: они разные, и отношение ко всем этим темам у них индивидуальное, как и литературный стиль.
Например, Ася Володина, в чьем романе повествование ведется от лица девяти разных персонажей, манифестирует: «Мы слышим, но не слушаем. Мы не пытаемся встать на место другого, поэтому в наше время ведется поиск новых способов коммуникации, из-за этого меняется наш язык. Так, в мессенджерах сейчас господствует устно-письменная форма общения». Именно «коммуникативную ошибку», проблему отчуждения от смысла сообщения она постаралась засвидетельствовать в своей книге.
А вот Иван Шипнигов настаивал, что выбор конкретной темы для него не так уж важен: «Действительно, такая проблема есть. Даже точка в конце сообщения всеми теперь воспринимается, как агрессия, холодность. Однако я хочу, чтобы сама форма романа была информативной, и только внутри этого раскрывались современные и актуальные темы».
Светлана Павлова в романе, который она с маркетинговой настойчивостью рекомендовала не читать людям старшего поколения («Лучше рекламы не придумаешь», – заметили в зале), работает с тем, что «в обществе является стигматизированным, запретным, о чем стыдно говорить, а иногда даже думать». В отличие от Кнута Гамсуна, автор исследует иную, более физиологическую, чем духовную, проблему голода: «Книга связана с расстройством пищевого поведения. Я говорю о его последствиях, причинах и о том, как оно протекает. Обычно это не принято делать предметом исследования в литературе». Смелое утверждение. «Физиологичность» и «телесность», напротив, одна из самых ходовых линий в современной прозе, да и скандальная книга «Блокадные девочки» до сих пор на слуху (там автор, одна из начальниц российского глянца, ничтоже сумняшеся сравнивала свои похудательные страдания с трагедией ленинградской Блокады, перемежая репортажи о своем пищевом стоичестве страшными монологами реальных блокадниц).
Зато в романе Павловой присутствует любовь. «Из современной литературы она куда-то ушла: «зачем писать о любви, ведь все уже написано?» Но любовь и романтические отношения очень меняются на протяжении истории, и мне очень интересно проследить эти изменения», – сообщила автор.
Для Анна Лужбиной самое интересное – исследование разницы поколений: «Мы, тридцатилетние, стоим на некой границе между «зумерами» и «настоящими взрослыми». И мне интересно оглядываться на тех и других, учиться чему-то. Но важно продолжать расти». Не поспоришь.
Так что же собрали слушатели, какие темы волнуют эту новую генерацию писателей? Атомизация и отчуждение, победа формы над содержанием, поиск моральных границ (которые, впрочем, можно нарушить без особого риска), отцы и дети – получается, ничего принципиально нового? Трудно поставить это в упрек: вечные темы на то и вечные, а вот рассказывали о них всегда по-новому, разными голосами. И участники встречи понимают это. Четыре новых голоса не зазвучали в унисон. Хотя попытки были.
Зал задавал колкие вопросы. Неужели образ «травмированного маленького человека», который так или иначе присутствует у всех писателей круглого стола, до сих пор не отрефлексирован? Замечали, что все писатели будто бы работают в одном и том же жанре, который, правда, еще не определен. Имели место и небольшие провокации: обратили внимание на то, что трое из четырех авторов – женщины: нет ли в современной литературе тенденции к сугубо женской рефлексии?
Но пробить броню не получилось: все атаки были изящно парированы. Авторы, пишущие о хрупкости и слабости человека, вполне могут постоять за себя. Наверное, когда-нибудь смогут и составить манифест тридцатилетних, – главное, чтобы свежие идеи и концепции однажды все-таки явились на свет.
Глеб ГАРАНИН