Михаил ЛЯШЕНКО
Художник по первой профессии, как литератор публикуется с 90-х годов прошлого века. Родился и учился в Воронеже, в настоящее время проживает в Грузии, в Тбилиси. Инициатор и руководитель ряда местных литературных начинаний (журнал русской поэзии в Тбилиси «АБГ» и «Литературно-аналитический Лист ОК АБГ», соучредитель и руководитель молодежного лито «Молот ОК!», председатель правления Ассоциации литераторов «АБГ» и др.). Стихи и статьи публиковались в журналах «Знамя», «Эмигранская лира», «День и ночь», «Дети Ра», «Футурум ART», «Зинзивер», «Русский клуб», «Альтернатива», «АБГ», «Русское поле», в альманахах «Мтацминда», «Мансарда», «Ямская слобода», «Под небом единым», в ряде коллективных сборников и в других местных и зарубежных изданиях. Автор четырех поэтических книг.
* * *
Да, так. Набравши высоту
и опьянев от половодья,
забыться, отпустить поводья
и провалиться в пустоту.
Разгон хватая на лету
горячею запретной водкой,
стремглав, сплеча, прямой наводкой –
и – твердый грунт, он тут как тут.
Как в яблочко, как в комара,
в ушко игольное, в десятку,
боченясь, с выходом, вприсядку
лист чистый кляксой запятнать.
И все. И ни на волос вспять.
* * *
…На костылях ли, на коленях,
тот допотопный инвалид
из памяти послевоенной
во мне по-прежнему болит.
ЧЕРЕЗ КРЕСТОВЫЙ перевал и далее
1.
Вот он тебе этот берег
и закипающий Терек,
и ускоряющий бег –
Коби*, широкая пойма. –
Терек, он тут поспокойней.
Будет тебе и Казбег,
будет и тот Девдорах**,
тая, пыхтеть на парах,
чуткий, как пес на аркане,
чтобы сорваться и грянуть
с неба – в земной звукоряд,
громом сходящим на щебет,
глыбы несущи, как щебень,
гулом пройдясь по горам.
Тут и тот тютчевский камень,
ждавший черед свой веками,
жизнь начинает с нуля, –
метра три, три на четыре.
Близок и прост. Но надмирен.
Важен, как кум короля.
Праздно лежит у дороги –
можно рукою потрогать…
Шлет ли им знак свой Земля,
глубже вздохнув о Кавказе?
Космоса ль голос – «На связи…» –
эхом скатился к полям,
звездною пылью пыля?
Словом, ля-ля-тополя…
* Коби – населенный пункт на Военно-Грузинской дороге, прежде почтовая станция.
** Девдоракский ледник, расположенный на склоне Казбека, неоднократно сходил в Дарьяльское ущелье, перекрывая течение Терека и идущую параллельно трассу Военно-грузинской дороги.
2.
…А ниже Дарьял, как разломы ржаного,
местами окрасила легкая плесень –
от светло-лилового – к окиси хрома,
и мехом намокшим легло мелколесье,
и – да – золотые по абрису перья
по ясному небу, и сумрачный берег,
и снежные шрамы по склонам ущелья.
и где-то внизу юркой змейкою Терек.
…А дальше – на север – сны, рельсы да шпалы,
цепочки огней по косой к горизонту,
сюжеты: «…он шел к ним с открытым забралом…»
«…а тут и дежурство мне по гарнизону…»
Со светом рассветным пойдут гаражи,
бараки, владения бывшие ЖЭКа,
серванты, банкетки, трюмо, стеллажи,
комоды, оленьи рога, этажерки…
А там – новостроек уже этажи,
проспекты пойдут – воплощенье прожектов,
студенты и школьники, ранцы, конспекты
и, словом, простая, но нужная жизнь.
А дальше – реальность разъять на фрагменты,
и дальше – фрагменты разъять на детали,
и да – на простые, как суть, элементы,
а дальше – на атомы, ну, и так дале,
и, стало быть, дальше – за далями дали,
а там, укрупняясь, вернутся детали,
и видеоряд возвращает нас к прозе –
поля, перелески и майские грозы,
и темный портвейн на транзитном вокзале.
А далее, далее, дале…
2017 – 2019
* * *
Я не помнил правильных ответов
и вопросов тоже я не знал,
прикурил от солнечного ветра,
заслонил от ветра сигарету
и походкой легкой прошагал
в тронный зал.
Чертог сиял…
Из цикла «ТБИЛИСИ. 90-е»
*
… Не забудь,
как на склонах вдоль горных дорог
ветер весенний гонит волну
по синим полям незабудок.
Анна ШАХНАЗАРОВА
Не помню года и числа.
Дней не было, бывали сутки.
Был гул, как колокол побудки,
смешались в разноперый шлак
и свет, и цвет, и незабудки,
отбросы в мусорных кострах
и алкогольные закрутки.
Дней не было.
Бывали дни,
когда несло соленым снегом,
когда в гнездовиях оседлых
качало тусклые огни
непрошенным глумливым ветром,
срывало фонари и ветви,
цедился в щели едкий дым,
тьма жаловала сны одним,
других бессонницей дарила,
в горах пошли гулять лавины,
сносило в пропасти людей,
седаны, трейлеры, обозы.
Остывшие электровозы
на перепутье всех путей
застыли в неуклюжих позах…
А год от года все темней,
остуженней и нелюдимей.
И только твердь непобедимо
зияла сонмами огней.
Столицы темный Колизей,
до сей поры судьбой хранимый,
слепыми окнами глазел
на наши каменные спины.
Песком несло в глаза и мимо
дворцов, домов, дворов, людей…
И шевелились в темноте,
как уголья на пепелище,
цепочки пьяных парий, нищих,
полусирот, полудетей,
увядших благородных женщин…
А городских в толпе все меньше,
неразличимей, что ни день.
В метро черным-черно народа.
Дней не было. Шли сны и годы.
Трамваи встали. Выпал снег.
Собаки бегали по снегу.
Но след простыл. Втоптали след…
Нет воли, и свободы нет.
Нет пробуждений, нет прозрений.
Слух падает. Темнеет зренье.
В черед бьет полночь.
Гаснет свет.
*
Памяти Владимира Панова
Спародировать пафос,
как порвать тигру пасть,
чтоб нечаянной фразой
в десятку попасть,
и подкидывать мысли
Ариаднину нить,
и по логике смысла
прозренье водить,
Наизусть не заучишь
то, что будет потом,
ждет желанная участь
за первым глотком,
ждут рабы на галерах,
иных кораблей,
цирковые пантеры
ждут команды «Але!»,
шлет скупая природа
долгожданный кивок,
время память выводит
на свободный рывок, –
угадать место брода,
чтоб дорога легла
там, где тайной свободой
тянет из-за угла,
проредить многоточья,
перебрать дневники,
взять отточенной точность,
взять свободу руки,
и с конца взять начало,
и гореть по ночам...
Тут Харон и подчалил,
и главой покачал.
*
Отправили других летать во сне
и огляделись. Повела нас жила.
Там в воздухе висел кудрявый снег
и ветки оголенные знобило.
Вслепую шли, как будто наизусть
переплетенье переулков знали,
стоял чуть слышный, но тревожный звук,
как резонанс в пустом раздетом зале,
и хилые собаки снег лизали.
*
Какие, собственно, претензии
к простому миру мелочей,
к нагару кухонных свечей,
к пособиям, к размерам пенсии,
к герани, к кактусам, к гортензии
и к связкам лука и ключей,
и к накипи на дне, и к плесени,
к разводам ржавчины по лезвию
и к трещинам на кирпиче?..
Банальность несусветней вымысла.
Куда кого кривая вынесла
от неуменья просто жить
и жить, и жить, и жить, и жить…