Инициатором выпуска первого номера журнала «Литературный Иерусалим», который увидел свет в 1996 году, когда мы отмечали 3000-летие нашего вечного города, был Борис Камянов. Затем редколлегию, в которую вошли Владимир Френкель, Александр Перчиков и я, Ефим Гаммер, возглавил Евгений Минин. И вот сейчас вышел в свет тридцатый номер. Проделана огромная творческая работа, открыты новые литературные имена, причем авторов, живущих не только в Израиле, но и в других странах мира. По сути, журнал стал международным изданием.
Но вернемся к самому началу появления нового литературного парусника в штормовом море русской литературы.
Тогда, в девяностых, еще по-настоящему не проявилась израильская, я бы сказал, сущность писателей-репатриантов, так как многие из них только-только переехали в Израиль из Советского Союза. Но линия на обретение собственного писательского «я» в своей стране, особого видения мира через призму Иерусалима и Израиля уже наметилась. Ведь что ни говори о путях развития литературы, а израильский все же отличен от советского. Тем более, что нам, репатриантам из бывшего СССР, выпал лотерейного счастья жребий проторять свои тропы самостоятельно.
Нам выпало дарованное, можно сказать, по велению неба, право открывать себя по-настоящему, отталкиваясь от природного «я». Израиль спас нас и от авантюрных, порой надуманных и бесплодных поисков темы и сюжета. Нам не понадобилось, как Брет Гарту либо Джеку Лондону превращаться в золотодобытчиков, чтобы среди отвалов пустой породы вылавливать на лотке блестящие искорки удачи.
Нашим писателям выпал шанс правдиво рассказать о современном Израиле. Им хотелось встать перед миром из оболганной нашей действительности, и это удалось. Свидетельством тому последующие номера альманаха «Литературный Иерусалим», которые наглядно – строка за строкой – доказывают, что иерусалимская группа писателей – это не какой-то мимолетный фантом, а жизнедеятельный, одаренный творчески и талантливо многоликий организм.
«Литературный Иерусалим» сотворен людьми, которые уже иначе, не по-иерусалимски, мыслить и жить не могут, и это наносит свой, неповторимый отсвет на все, что духовно они создают. И не важно – рассказ ли это, стихи. О себе. О вечном городе. О каком-либо затерянном в памяти кишлаке или всплывшем внезапно из прошлого чекисте Яше. Не важно! Не важна в этом смысле и инструментовка вещи – оптимистическая ли она, печальная, ностальгически тоскливая. Важно ощущение при восприятии. При любом раскладе звучит эта вещь в регистре древнего Иерусалима, будто настроена по дудочке пастушка Давида, еще не победителя Голиафа, – по самому верному камертону для человека всех времен и народов, где бы он и когда ни жил.
Убедителен ли я или не очень, стремясь выстроить концепцию, верную, как мне представляется, для многих пишущих? Не знаю... Судить вам... Но знаю другое: меня – в данный момент не литературоведа, не критика, а израильского писателя и журналиста, работающего на единственно родном русском языке, – компасной стрелкой к цели направляют строки маленькой поэмы Беллы Верниковой «По причине минимализма».
В прежние века обнажали шпаги,
в наше время обнажают прием,
чтобы в гламур высокой моды
облечь обнаженную до предела натуру.
Точнее не скажешь...
Ефим ГАММЕР