В нашем восприятии событий на Украине основное чувство – это, наверное, недоумение. Нерациональность политического поведения, любовь к бунтам, чреватым всяческими разрушениями, обвинение во всех проблемах кого угодно, только не себя, этническая злоба и т.д. – это чаще всего высмеивается в русской прессе и частных разговорах. И дело тут не в национальных особенностях. Корни различий совсем молодые и не идут дальше последнего столетия.
Национальное самосознание – это не раз и навсегда данная реальность. Оно воспитывается, изменяется и при необходимости управляется. Важнейшее отличие украинцев от жителей РСФСР в советское время было в том, что украинским детям и студентам преподавали особую историю УССР. Нынешние бунтари воспроизводят тот образ, который был заложен ещё той системой образования и воспитания, – через неё прошли они сами и их предшественники.
Сам образ украинского народа, внушаемый обществу уже сто лет, побуждает именно к такому политическому поведению. Украинцы осознают себя как сельскую нацию, пришедшую в города. Типичный наряд патриота – пиджак, надетый на сельскую рубаху-вышиванку. Это и есть образ переселившегося в город сельского жителя. Несмотря на тысячелетнюю историю городской цивилизации на этих землях, города по-прежнему культурно чужды украинству. В них жили те, с кем надо было бороться за освобождение своей земли. Эта борьба и представляется основным содержанием украинского прошлого: сражение с городами, их «имперским» населением, а значит, и с государственностью, из этих городов исходящей.
В учебниках истории Украина по меньшей мере с XIII века описывается как колония соседей, с которыми простой народ вёл нескончаемую и в целом безуспешную борьбу. Как тут не проникнуться комплексом «меншовартості», т.е. малой значимости, второсортности? В сознание закладывается представление о своей стране как об извечно маргинальной территории. При этом «хуторское сознание» видится главной причиной такого положения дел. В этом случае от украинцев требуется одно: преодолеть извечное «моя хата с краю», объединиться и в едином порыве исправить ситуацию.
Это значит совершить революцию, ворваться в города и потопить в крови угнетателей. В идеологии украинского национализма этому отводится центральное место. У бандеровцев даже была пословица: «Треба крові по коліна, щоб настала вільна Україна». В украинстве, как во всех крайне правых идеологиях, главная движущая сила – дух нации, а он проявляет себя именно через восстание, объединение народа ради национального освобождения.
В советских учебниках «повстанческой героики» было не меньше, чем в текстах идеологов из межвоенной Галичины. Главный нерв советской историографии – борьба угнетённых масс с эксплуататорами. А тут целый народ – «угнетённые массы»! Классовая борьба на украинском материале оказалась полностью тождественной «национально-освободительной борьбе украинского народа».
Следует признать, что украинская нация в её современном виде была создана советской системой образования. И это нация с классовым самосознанием. «Справедливая» классовая ненависть для неё полностью совпадает с национальной, ведь ненависть к москалям или полякам – не шовинизм какой-то, а законная ненависть к угнетателям: благородное чувство, и его не надо стесняться.
Разве украинские националисты могут счесть постсоветскую Украину освобождённой? Нет. В городах по-прежнему говорят на «имперском» языке, а Москва всё время требует ей за что-то платить. Это ли свобода? Нация, воспитанная на классовом самосознании, ищет образ угнетателя, а он очевиден – москаль. И вот восстания становятся главной формой политической жизни нации, а единственной целью – освобождение.
Современные украинские учебники в плане повстанческой идеологии гармонично продолжают старую националистическую, да и советскую традицию. В 2009 году в Киеве вышла брошюра «Предложения к концепции исторического образования на Украине», где были сформулированы наблюдения о характере той картины украинской истории, которую внушают молодым украинцам. Там очень верно отмечено, что «украинское общество представлено… как, главным образом, угнетённые низы, логичным следствием чего становится апологетизация социальных конфликтов». Авторы пишут об «объяснениях украинского общества в категориях обиженной «селянской нации» и про «депрессивный образ прошлого, с доминированием идеи страданий и утрат в пользу «чужих» и призывают, конечно, всё это исправить. Только можно ли полностью изменить идеологию, на которой основана вся государственность?
Украинцы готовы мириться с плохим уровнем жизни, ведь в борьбе за свободу не до комфорта. Главное – движение к свободе. Когда это будет наконец достигнуто и многовековая история унижений закончится, всё будет «как в Швейцарии», нынешние проблемы сгинут, «як роса на сонці». А там и государства будут не нужны, ведь будет единая Европа, мир гармонии и благоденствия.
Само национальное государство видится в украинстве лишь как способ освобождения. Возможно, этим можно объяснить и неуспехи в развитии постсоветской Украины. Украинский национализм не предполагает позитивного созидания – государственность видится лишь как инструмент освободительной борьбы.
В июне нынешнего года в Минобразования и науки Украины приняли «Концепцию национально-патриотического воспитания детей и молодёжи». Там содержится перечень «украинских освободительных проектов», в который попали и Киевская Русь, и Великое княжество Литовское. Конечно, в русском восприятии это выглядит как нелепая шутка. Но для украинского сознания всё именно так: любая государственность, за которой признаётся украинский характер, видится именно как «освободительный проект», а не как что-то самоценное. И сегодняшняя Украина – не исключение.