УРОК БОТАНИКИ

…В тёмной чаще путь-дорогу
Мы теряем, как булавку!
Но местами, – слава богу! –
Виден луг через канавку.

А канавка – с Иван-чаем,
Колокольчиком и мятой –
Уж не даст нам заплутаться
И попасть на омут клятый!

Скоро травы под косою
О заре падут, как тени…
Но канавка – заповедник
Исчезающих растений;

Подорожник, тмин, ромашка
Шириной почти что с блюдце
(Что им – вытоптанный выгон?!) –
Все образчики (на выбор)
Здесь до снега сберегутся!

Есть на что полюбоваться.
Есть куда росе пролиться.
Есть – ежу куда деваться.
(Куда – пьянице свалиться,
Уцелев по воле Вакха –
Потому – в канавах мягко!),

И, как стража, вскинув копья,
Провожать прохожих радо
Протяжённое подобье
Ботанического сада…

Но… когда пойдут «работы»
Мироеду на потребу
(Чьи грехи и преступленья
Вопиют к Земле и к Небу)

И когда канавки наши
Он завалит тяжким грунтом –
Мысль забитая исходит
Жарким, безнадёжным бунтом. < br /> 24 апреля 2011 г.

«…а то, чего доброго, этого

действительно прекрасного

всадника примут1 за моего

В деле политического плана –
Заговоре двух Екатерин –
Помышлять о Дашковой… погано –
Как ты смеешь, дамочка-Мерлин 2?!
О престоле в непрестанной думе
Старшая писала к молодой;
«Я Вас жду. Но Вы – в мужском костюме;
Все решат, что Вы – поклонник мой!»

И такой вот – явно дипломатский
Чисто политический кундштюк
(Вот так притча!) следователь адский
С… лесбиянством связывает вдруг!
Ведь не каждый может знать подробно
О цитате, подменённой злобно!

III

Неправда истинная

Что за ярлык – без долгих оговорок –
Двум дамам припечатывают вдруг?
Одной из них был Понятовский дорог.
Другой – был дорог собственный супруг.

А ты, мамзель, разжалованный завуч,
Все «лесбиянства», – слышь? – оставь себе!
Знай: Дашкова так рано вышла замуж,
Что сроду не пристанет к ней сие.
Но «летописцы» нынче так пристрастны,
Надменны, дерзновенны, своевластны,
Столь жгучих преисполнены обид
И столь грязны, должно быть, в жизни личной,
Что Прошлое для них – всего лишь вид
На свалку, унитаз и дом публичный.

IV

Жар дружбы встарь достигнул края.
Но этой пылкости лавина
(Как женская, так и мужская)
Была, как правило, невинна.

Однако люди жёсткой хватки
На это смотрят новым взором.
И дружество, – был жар в котором, –
Обгаживают без оглядки.

Каких – чистейших! – не задели,
Не сглазили, не оплевали?!
А Дашкову – для этой цели –
Так попросту – ОБЛЮБОВАЛИ!

Как будто нет позорней чина,
Чем ПРАВОСЛАВНАЯ АФИНА!
Октябрь – ноябрь, 2015

«Не кочегары мы, не плотники»

Не Эйнштейны мы – и слава богу!
Да и вы-то не Пуанкаре,
(У которого Эйнштейн помногу
Списывал. И прятал, скрыв тревогу,
Мысли мэтра – у себя в норе) ³.

Рубаи

Покуда мысль у вас не украдут,
Ей веса нипочём не придадут.
Добейтесь же, чтоб вас обворовали!
А впрочем, не признают вас и тут.
1972

Междукнижие

Один учёный муж читает между строк.
Другой учёный муж читает – между книг.
Но, как бы их подход к наукам ни был строг,
Ни тот и ни другой вершины не достиг.

Межкнига ждёт своих.

Что воздух пролистал

И всё же… только тот

Кто палец заложил меж двух
библиотек.

Вот так и действуйте!
Без хлопотных
затей.
Дерзайте! Не беда, что сноб
не грамотей:
Ему ученье – тьма, а неученье –
свет!
Но, чтобы с «МА′кбетом»
срамиться
перестать,
Вам надо всё-таки «Макбе′та»
прочитать;
Там ударение везде одно: Макбе′т!

Урия Гип *

Как хорошо быть
нерукопожатной!
Так можно избежать
(угрозе вопреки)
Противной сырости и клейкости
отвратной –
Уриягиповой руки.
2014

Одно из мнений
Удивительно, ей-богу!
Замечаем ли мы сами,
Что идём сегодня в ногу
С нашими врагами?

С теми, чьи темны делишки?
С теми, кто взломал Советы?
С теми, что на телевышке
Ниже пояса раздеты?

Кто вредит Стыду и Миру?
С кем доселе не шагалось?
Чьих подсказок по эфиру
Опасаться полагалось?

Кто всечасно открывает
Неприятелю ворота.
Кто реликвии взрывает –
(Под другого под кого-то!)
Кто на тлеющем обломке
Может жить и кушать вкусно.
Кто – в арабских странах –
съёмки
Монтажирует искусно…

Кто к майдану рвётся жадно
Русофобскому. А также –
Регулярно и злорадно
Окровавливает хаджи!..

Ни с единым постулатом
Этих извергов – не споря;
Геббельсам и геббельсятам
Подарив доверья море;

Распалясь; не задаваясь
Ни вопросами, ни снами, –
Почему кого-то – злыдни
Ненавидят… вместе с нами?

А кого не терпят злыдни –
Это, верно, неспроста ведь?
Так зачем же – битву с кем-то,
(Битву с кем-то и зачем-то)
Им самим не предоставить?

Но задиры, как ни странно,
Не стремятся в гущу драки.
Только стравливают страны
Да усиливают враки.

Только ревностней ликуют,
Не тая восторгов грубых,
Если наши – атакуют
ИМ немилых, ИМ нелюбых…

II
Веря лжи, вчера которой
Мы противились хоть как-то;
В ногу шествуя с конторой
Перевёрнутого факта;

Соглашаясь – по накату
Въехать в рай на крокодиле, –
Очень жаль! – но супостату
Мы на диво угодили!

III
Зря искал араб защиты
У славянской Аэлиты.
Попирая все лимиты,
Крокодил ползёт упрямо…
Чтоб одни лишь ваххабиты
И остались от Ислама!

Пой, гармошка!
Смейтесь, дети…
Пролетят мгновенья эти…
Страны стихнут покорённо…
И останется на свете
Только ПЯТАЯ КОЛОННА.
Октябрь – декабрь 2015 г.

Рыночная
лирическая
Радости Рынка ещё
не воспеты.
Надо бы нам успевать
воспевать
Даже такой, на котором…
газеты
Нам передумали продавать!
Вот он каковский –
Рынок московский!

Прелести Рынка особенно броски
Там, где от логики нет и следа;
Кто-то – у нас из-под носа –
киоски –
Фьють! – и угнал неизвестно
куда…
Вот он каковский –
Рынок московский!

Время летит…
И, наверное, скоро
(Через недельку вернее всего)
Все мы начнём вспоминать
киоскёра,
Как экзотическое существо, –
Редкое, значит!
Ладно – газеты…
КЛАССИКА, ГДЕ ТЫ?
КТО ТЕБЯ ПРЯЧЕТ?!
Нам бы на фоне декабрьской
пороши
И заколоченных библиотек –
Сбросить хандру! –
И пойти – В КНИГОНОШИ,
Как в золотой
девятнадцатый век.