и новые лауреаты премии имени П.М. Третьякова

По традиции в канун дня рождения П.М. Третьякова благотворительный фонд, носящий его имя, вручает музейным работникам премию «За верность профессии и многолетнее служение русскому искусству».

Ежегодный третьяковский вечер в этом году был посвящён сразу двум значимым датам – 185-летию со дня рождения Павла Михайловича Третьякова и 125-летию передачи созданной им художественной галереи в дар родной Москве. Обычно коллекционеры, желавшие сделать свои собрания всеобщим достоянием, оговаривали это в своих завещаниях. То, что дар Третьякова был прижизненным, – а меценат отчуждал коллекцию многомиллионной стоимости, насчитывавшую 1902 произведения искусства, – ставит созданную им галерею на совершенно особое место в истории русского искусства.

Как показало время, поступок Павла Михайловича оказался не только благородным, но и стратегически верным: сколько частных коллекций перестало существовать как целостные художественные собрания, сколько произведений искусства вообще погибло в пламени «мирового пожара», полыхнувшего в октябре 1917 года. Каждый год вечер памяти П.М. Третьякова посвящается определённой теме, открывая собравшимся ещё одну страницу в истории галереи. В год столетия революции нельзя было не вспомнить о том, как удалось сохранить бесценное третьяковское собрание, располагавшееся всего в двух шагах от эпицентра классовых боёв – Московского Кремля.

События тех тревожных дней сохранил для потомков Николай Андреевич Мудрогель, прослуживший в галерее без малого шесть десятилетий, начав службу ещё при Третьякове. Когда на московских улицах загремели выстрелы, шестеро служащих, живших при галерее (остальные просто побоялись выйти из дому), днём и ночью караулили доверенные им сокровища. Ворота заперли, двери забаррикадировали мебелью. Семь суток без еды, тепла и света. И без оружия. Вздумай кто-нибудь напасть на музей, оборонять его было бы нечем.

«Из Замоскворецкого революционного штаба, – вспоминал Николай Андре­евич, – пришёл приказ: никакого имущества никому не выдавать ни при каких условиях. Мы его исполнили в точности – из галереи не пропала ни одна вещь, даже самая незначительная. Наоборот, в галерею огромным потоком хлынули произведения из частных собраний. Собиратели старались поместить свои коллекции на время (на хранение). Кто-то им обещал, что по первому требованию картины будут возвращены. Значительная их часть была развешана в залах. На рамах сделали отметки: «Из собрания такого-то. Принята на время». Висят они у нас до сих пор. И будут висеть вечно».

Также самоотверженно относятся к своему делу и те, кто пришёл на смену старой гвардии Третьяковки.

Протоиерей Николай Соколов в течение четверти века является настоятелем церкви Святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской галерее. В значительной мере благодаря и его трудам эта церковь, прихожанами которой некогда было всё семейство Третьяковых, получила статус храма-музея; в частности, удалось сохранить в собрании галереи великую православную святыню – Владимирскую икону Божией Матери, которая с 1999 г. находится в этом храме.

Людмила Николаевна Бобровская, хранитель живописи конца XIX – начала ХХ в., трудится в галерее уже 43 года. Впрочем, цифра эта не совсем точна, ведь ещё школьницей она занималась в искусствоведческом кружке, существовавшем тогда при Третьяковке. На её попечении – живопись русского авангарда, и то, что шедевры, которые мечтает заполучить на выставку едва ли не каждый музей с мировым именем, благополучно странствуют по городам и весям, во многом заслуга Людмилы Николаевны.

По традиции третьим лауреатом премии становится представитель одного из региональных российских музеев. На этот раз почётной награды была удостоена Людмила Яковлевна Линниченко, ветеран Симферопольского художественного музея, которому она отдала более полувека, начав скромным смотрителем залов и завершив трудовую биографию заведующей экспозиционным отделом.

Число лауреатов премии им. П.М. Третьякова уже приближается к четырём десяткам. Для каждого из них – где бы они ни работали – родной музей не место службы и даже не часть жизни, а, собственно, жизнь. И пока эти люди в тиши хранилищ и экспозиционных залов делают своё дело, за судьбу нашего национального достояния можно быть спокойным.