
Сергей Арутюнов
Родился в 1972 году в Красноярске. Поэт, публицист, руководитель творческого семинара в Литературном институте им. А.М. Горького. Главный редактор портала «Правчтение» Издательского совета Русской православной церкви. Автор 14 сборников стихотворений, книг публицистики, прозы и поэтических переводов с английского языка. Рецензии и статьи публикуются в федеральной прессе. Лауреат литературных премий, в том числе – им. Бориса Пастернака, премии им. А.А. Ахматовой журнала «Юность», «Серебряного Витязя» Славянского форума искусств «Золотой Витязь», премий «Двенадцать» и «MyPrize-2020».
* * *
Верил музыке. Она
И от жизни колуна,
И от смертного серпа
Берегла, почти слепа.
Думал, как же быть с душой
В годы мерзости сплошной,
И, вертлява, как юла,
К свету за руку вела.
Чувствовал: средь головней
Обещанье тлело в ней:
В мире, где одна зола,
К дому вечному звала.
Верил столько, сколько мог,
Верил сжавшимся в комок,
В свисте флейт, под гром литавр
Обезглавленным летал.
И сгоравшего дупла –
Нет, она не предала,
Чтоб растимым на убой
Верил музыке одной.
* * *
Я пройдусь. Хоть иногда
Ощутить хотел бы землю.
Что пожну и что посею,
Отмолчится темнота.
Я пройдусь. Прости: устал
И от стульев, и от кресел,
Доле, о которой грезил,
Позабыв, как воздух затхл.
Под ремонтный шандарах,
Пусть бы даже и под ливнем,
В разноцветии павлиньем
Постою в чужих дворах,
Там, где чувства высота
Тем превыше ощущений,
Что ничем уже не тщетней
Ни досады, ни стыда.
Лишь усмешка на губах
Так и шепчет, ливню вторя:
Остаётся только воля,
Воля, сжатая в кулак.
* * *
Измучишься – вот лихва:
Трёх месяцев след простыл,
До осени – пшик. Дня два,
И омут. Приют бацилл.
Какие-то там два дня
Веленьем незнамо чьим –
О чем же печаль твоя?
– Прошу тебя, замолчим…
На гребнях медийных волн
Блокируя скотский спам,
Уткнувшийся в телефон
Потомок внимает снам
О доблести игровой,
Сиянье гильдейских блях.
Играй же, сестра-гармонь,
В капусте и в королях
О ветре, что вертопрах,
О том, как мы все мертвы
Стоянием во дворах,
Стяжанием синевы,
О том, что меж плотных сред
Мы тени ли, облака ль,
Покуда шарманщик сед
И сед его попугай.
Славянин
Владимиру Блынскому
Клянут меня иные – кто таков,
Откуда взялся, по какому праву
Ни в драках не потешит кулаков,
Ни в пьянках не полезет на потраву...
Я знай своё. Упрёшься и давай,
Верстая вёрсты, тишины не тратя,
Хоть Керулен, а хоть бы и Дунай,
В таком пылу и черти мне не братья.
Пусть не битюг я, но и не глиста,
Живу по вере, большего не требуй,
И крест избрал не избирать креста.
Что свалится на плечи, то и хлеб мой.
Гроша не дам за гордый аксамит,
Но предпочту калёное зубило.
Спины не вижу, но её саднит,
И день забыл, когда бы не саднило.
* * *
Ходя весь век в обманутых
То волей, то уздой,
Я жил, как жил. Нормально так,
Убого, как простой.
И нрава не овечьего –
Мои грехи, а чьи ж...
А что сказать? А нечего.
Где рявкнешь, где смолчишь.
Изгибом рта похабного
Кривясь на полотне,
Великая Ахматова
Говаривала мне:
– С ума сойдёшь от цацканья
С волками катакомб.
Я тут царица Савская,
А ты куда, холоп?
И с видом идиотика,
Калеча каждый звук,
Я отвечал ей: тётенька,
Давайте-ка без рук.
Мне мало было фырканья
Среди кровавых шхер?
Я трогал вас? И вы меня
Не трогайте, ма шер.
* * *
Всё холод здесь, как ни тянись к огню,
Облает пёс иль старый друг облапит,
Окаменев душой, не изменю
Эссе своё на Уинстон и Парламент.
В Россию можно кануть, как в овраг,
В туманах вечных мучиться, как призрак,
Тонуть в приказах и договорах,
Свидетельствах, расценках, эпикризах
И, втайне посягнув на облака,
Понять, что к ним ведёт одна Голгофа,
И, осень выпивая в два глотка,
Уснуть, чтоб вкуса к жизни никакого,
Но, мартовским разбужен кипятком,
Встаёшь и снова, юшку возгоняя,
Из Рая вырастаешь, а потом –
Из человеческого состоянья.
Мир наш - к гибели катился,
И, казалось, спасу нет,
Но в России вдруг явился
Обезглавленный поэт.
Голова его, как груша,
С плеч слетела... боже мой!
Но писать он начал лучше,
Чем писал он с головой.
Он теперь - трахеей дышит,
Но, без глаз и без ушей,
Мира музыку он - слышит
И, конечно, верит ей.
Как известно, пульс планеты
Без труда, как дважды два,
Сердцем чувствуют поэты.
Так зачем им голова?
Чует бард: пришла идея!
Вот уж в поле он идёт
И золу в том поле сеет,
А что сеет, то и жнёт.
Да, увидел бард болезный,
Что, в полях его, взошла,
Вместо поросли полезной,
Только мёртвая зола.
Поразмысли бард и, разом,
Он обрёл идею ту,
Что уж лучше сеять разум,
Да людскую доброту.
Великий бард идею
Обрёл, но дело в том,
Что тут его злодеи
Убили топором.
Но бард не подчинился,
Не стал он умирать,
А в зомби превратился,
И пишет он опять.
Напрасная работа!
Ведь, кто его убил,
Ошибся, ведь живёт он
Счастливее, чем жил.
Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться