Сергей Арутюнов

Родился в 1972 году в Красноярске. Поэт, публицист, руководитель творческого семинара в Литературном институте им. А.М. Горького. Главный редактор портала «Правчтение» Издательского совета Русской православной церкви. Автор 14 сборников стихотворений, книг публицистики, прозы и поэтических переводов с английского языка. Рецензии и статьи публикуются в федеральной прессе. Лауреат литературных премий, в том числе – им. Бориса Пастернака, премии им. А.А. Ахматовой журнала «Юность», «Серебряного Витязя» Славянского форума искусств «Золотой Витязь», премий «Двенадцать» и «MyPrize-2020».

* * *

Верил музыке. Она
И от жизни колуна,
И от смертного серпа
Берегла, почти слепа.

Думал, как же быть с душой
В годы мерзости сплошной,
И, вертлява, как юла,
К свету за руку вела.

Чувствовал: средь головней
Обещанье тлело в ней:
В мире, где одна зола,
К дому вечному звала.

Верил столько, сколько мог,
Верил сжавшимся в комок,
В свисте флейт, под гром литавр
Обезглавленным летал.

И сгоравшего дупла –
Нет, она не предала,
Чтоб растимым на убой
Верил музыке одной.

* * *

Я пройдусь. Хоть иногда
Ощутить хотел бы землю.
Что пожну и что посею,
Отмолчится темнота.

Я пройдусь. Прости: устал
И от стульев, и от кресел,
Доле, о которой грезил,
Позабыв, как воздух затхл.

Под ремонтный шандарах,
Пусть бы даже и под ливнем,
В разноцветии павлиньем
Постою в чужих дворах,

Там, где чувства высота
Тем превыше ощущений,
Что ничем уже не тщетней
Ни досады, ни стыда.

Лишь усмешка на губах
Так и шепчет, ливню вторя:
Остаётся только воля,
Воля, сжатая в кулак.

* * *

Измучишься – вот лихва:
Трёх месяцев след простыл,
До осени – пшик. Дня два,
И омут. Приют бацилл.

Какие-то там два дня
Веленьем незнамо чьим –
О чем же печаль твоя?
– Прошу тебя, замолчим…

На гребнях медийных волн
Блокируя скотский спам,
Уткнувшийся в телефон
Потомок внимает снам

О доблести игровой,
Сиянье гильдейских блях.
Играй же, сестра-гармонь,
В капусте и в королях

О ветре, что вертопрах,
О том, как мы все мертвы
Стоянием во дворах,
Стяжанием синевы,

О том, что меж плотных сред
Мы тени ли, облака ль,
Покуда шарманщик сед
И сед его попугай.

Славянин

Владимиру Блынскому

Клянут меня иные – кто таков,
Откуда взялся, по какому праву
Ни в драках не потешит кулаков,
Ни в пьянках не полезет на потраву...

Я знай своё. Упрёшься и давай,
Верстая вёрсты, тишины не тратя,
Хоть Керулен, а хоть бы и Дунай,
В таком пылу и черти мне не братья.

Пусть не битюг я, но и не глиста,
Живу по вере, большего не требуй,
И крест избрал не избирать креста.
Что свалится на плечи, то и хлеб мой.

Гроша не дам за гордый аксамит,
Но предпочту калёное зубило.
Спины не вижу, но её саднит,
И день забыл, когда бы не саднило.

* * *

Ходя весь век в обманутых
То волей, то уздой,
Я жил, как жил. Нормально так,
Убого, как простой.

И нрава не овечьего –
Мои грехи, а чьи ж...
А что сказать? А нечего.
Где рявкнешь, где смолчишь.

Изгибом рта похабного
Кривясь на полотне,
Великая Ахматова
Говаривала мне:

– С ума сойдёшь от цацканья
С волками катакомб.
Я тут царица Савская,
А ты куда, холоп?

И с видом идиотика,
Калеча каждый звук,
Я отвечал ей: тётенька,
Давайте-ка без рук.

Мне мало было фырканья
Среди кровавых шхер?
Я трогал вас? И вы меня
Не трогайте, ма шер.

* * *

Всё холод здесь, как ни тянись к огню,
Облает пёс иль старый друг облапит,
Окаменев душой, не изменю
Эссе своё на Уинстон и Парламент.

В Россию можно кануть, как в овраг,
В туманах вечных мучиться, как призрак,
Тонуть в приказах и договорах,
Свидетельствах, расценках, эпикризах

И, втайне посягнув на облака,
Понять, что к ним ведёт одна Голгофа,
И, осень выпивая в два глотка,
Уснуть, чтоб вкуса к жизни никакого,

Но, мартовским разбужен кипятком,
Встаёшь и снова, юшку возгоняя,
Из Рая вырастаешь, а потом –
Из человеческого состоянья.