О Венедикте Ерофееве и его знаменитой книге «Москва–Петушки» написано так много, причём в разных странах, что разночтения неизбежны. Происходит это не из-за недобросовестности авторов, а из-за того, что в одних и тех же источниках полно противоречий, а сам Ерофеев не только не помогает пишущим о нём, но нарочно их путает. Впрочем, среди писателей мистификаторы водятся исстари. Набоков, например, дурил американцев, придумав себе мифического предка – татарского хана Набока, жившего якобы шестью веками ранее. И ещё уверял почтеннейшую публику, что Америка ему роднее, чем Россия и Европа.
В основном путаницу создал сам Венедикт Ерофеев, рассказывая о своей семье и о событиях собственной жизни. Авторы монографии постарались дотошно разобраться во всём этом. Книгу отличает огромное количество ссылок на источники, что, конечно, поможет не только нынешним внимательным читателям, но и будущим авторам работ о Веничке Ерофееве. А что такие будут – сомневаться не приходится.
Жизнь писательская обычно сложна, но жизнь Венедикта Ерофеева сверхсложна. Авторы монографии правильно ввели в заголовок слово «посторонний». Их герой был посторонним для всех в литературном мире – и для официальных советских писателей, и для западников-диссидентов, для всех групп и группировок. Он был подчёркнуто асоциален. Годами жил, «потеряв» паспорт, укрывался от призыва в армию. Начинал учиться в нескольких институтах и вскоре бросал их (сам бросал – ему было «неинтересно»). Не имея своего жилья, скитался по знакомым, иногда работал (нет, не библиотекарем и не ассистентом режиссёра-оператора, а разнорабочим низкой квалификации) – тогда имел койку в общаге. Много пил. «Штурмом» написал книгу, заведомо непроходную, но ставшую впоследствии бестселлером – «Москва–Петушки». Потом за несколько лет ничего не создал, но пускал слух (видимо, ложный), что написал роман «Шостакович», да по пьянке потерял единственный экземпляр рукописи.
Конечно, судьба сыграла с писателем горькую шутку. Всю жизнь он прожил бедняком, если не сказать – полунищим бомжем, а когда ранее запретные «Москва–Петушки» были введены в ранг классики и, соответственно, на автора пролился золотой дождь, он уже умирал… Что ж, и такое бывало в истории литературы.
Даже из сказанного понятно, что есть смысл прочесть биографию Венедикта Ерофеева, подробно написанную Олегом Лекмановым, Михаилом Свердловым и Ильёй Симановским. Авторы поступили мудро, отдав ей основную часть книги. Небольшую часть занимает изложение самой поэмы, как обозначил автор жанр «Москвы–Петушков». Кто-то, что маловероятно, не читал книги, кто-то читал давно и многое забыл, а кто-то с интересом прочтёт комментарий к эпизодам путешествия Венички в Петушки. Ведь, несмотря на широчайшую известность этого произведения среди русских читателей, его восприятие неоднозначно. Одни видят в книге лишь тщательно выписанные картины состояния алкаша в разной степени опьянения, другие – разнообразные литературные аналогии, вплоть до евангельских сюжетов.