Директор Института перевода Евгений Резниченко – о том, кто и как выбирает русские книги, которые будут читать за рубежом.

– Евгений Николаевич, по должности вам, должно быть, приходится быть в курсе новинок российского книжного рынка. Какие книги вы бы отметили по итогам 2018 года?

– Этим вопросом вы ставите меня в сложное в этическом плане положение: как директор Института перевода я не хотел бы никого выделять, чтобы, с одной стороны, не подавать ложных надежд, с другой – не обижать писателей (и тексты), не включив кого-то в «избранное». Правила нашей работы иные: мы ежегодно собираем запросы зарубежных издателей (или переводчиков русской литературы – как это происходит в преддверии конгрессов переводчиков, раз в два года). Пропускаем их через экспертный совет и получаем некий относительно легитимный на сегодняшний день список произведений, рекомендованных экспертами к поддержке их переводов. Априори это всегда спорное, компромиссное решение – как и любое, принимаемое путём обсуждения и голосования. Но именно на него мы ориентируемся, выделяя гранты на перевод зарубежным издателям или приглашая в рамках конгресса на писательские встречи с переводчиками тех или иных авторов.

В прошлом году на конгресс были приглашены Александра Литвина и Анастасия Строкина (в связи с большим интересом к детской литературе), Дмитрий Данилов и Ксения Драгунская, Алексей Сальников, Шамиль Идиатулин, Лев Данилкин, Александр Архангельский – хотя список запроса от переводчиков был в разы больше. Что касается грантовой поддержки прошлого и нынешнего годов – всего от зарубежных издателей за этот период было подано свыше 500 заявок на поддержку переводов, из них – на произведения более 80 ныне живущих и работающих авторов.

Вообще, очевидна тенденция подхода зарубежных издателей к выбору современных текстов для перевода – они ориентируются прежде всего на шорт-листы наших литературных премий: «Ясная Поляна», «Русский Букер», «Нос», «Нацбест» и, разумеется, «Большая книга». Хотя бывают и исключения.

Пока как-то в тени находится шорт-лист премии «Лицей» – мы начали заниматься продвижением этого «бренда» – ведь это наше будущее!

Что касается моего личного непрофессионального вкуса, он у меня, конечно, имеется. Но для частного пользования.

– Бывает ли такое, что, прочитав новый роман современного русского автора, вы понимаете, что книга «выстрелит» и будет востребована за рубежом?

– Такое понимание, конечно, бывает. Но далеко не всегда реализуется. Что русскому хорошо, то… – сами знаете. В разных странах/культурах/языках востребуется разное. Кроме того, чтобы произведение было замечено, нужны дополнительные усилия: работа с литагентами, если таковые у авторов имеются, аннотирование всех более-менее достойных текстов на сайтах и в соцсетях (многие зарубежные переводчики, кстати, мониторят эту информацию), анонсы-презентации текстов на международных книжных выставках-ярмарках, переводческие конференции за рубежом, специальные семинары для издателей. Целенаправленное информирование гильдий издателей или переводческих сообществ за рубежом – тоже хороший инструмент для продвижения. Я бы сказал, тут все средства хороши. Вплоть до «сарафанного радио».

Повторюсь: наша задача – не лоббировать то или иное конкретное произведение, а уж тем более – отдельного автора, а дать максимально широкую информацию о новинках российского рынка, показать зарубежному переводчику и издателю весь спектр идей, тем, жанров, стилей, героев и пр., бытующих в российском литературном процессе сегодня. Как, наверное, любой другой аналогичной институции, нам зачастую приходится решать разнонаправленные задачи. С одной стороны, поддерживать уже переведённых за рубежом и известных там писателей – почти беспроигрышный вариант: уже сами издатели после первого-второго успеха начинают вкладывать средства в продвижение новых произведений этих авторов. Но с другой – главная всё же наша задача – дать шанс новым авторам впервые посоперничать талантом и идеями на зарубежном поле, расширить авторский реестр, поддержать внимание зарубежных издателей к новым именам.

И последнее к этому вопросу: есть у меня на примете пара-тройка книг, которые должны, на мой взгляд, «выстрелить». Но – простите за банальность – всё нужно делать вовремя. Хорошо бы им немного отлежаться, каждой своё время. Чтобы попасть точно в цель.

– Можно ли говорить о какой-то тенденции относительно переводов современной российской прозы? Какие темы наиболее интересуют зарубежных издателей?

– Тут отвечу коротко, по нашей статистике: осмысление 20–40-х годов России, от семейных саг до личных историй, трагических и разных; 70–80-е, взгляд из сегодня на «эпоху застоя» в СССР; поиски современного героя в нашей сегодняшней, порой фантасмагорической, действительности – ум против глупости, честь против бесчестия, совесть против нигилизма и поверхностности. Можно добавить, наверное, интерес к провинциальному российскому современному бытованию.

Это что касается тем. Но главным критерием выбора остаётся прежнее – талант автора, его искусность – от слова искусство. На мой взгляд, имевшая важное значение 4–5 лет назад чисто политическая конъюнктура при выборе того или иного текста теряет свои позиции. Проблемы извечного человеческого одиночества и неизбежной всеобщности человечества выходят на первый план. Так мне кажется. Или хочется верить…

– 2018 год был богат на литературные юбилеи. Отразилось ли это на «заказе»? Поступали ли заявки на новые переводы произведений классиков?

– Скажу откровенно, наиболее востребованными за рубежом в эти (2018–2019) годы – с позиции собственно литературной – оказались Тургенев, Солженицын и Высоцкий. О Маяковском больше говорили как о феномене гения. О Горьком – как о важной исторической фигуре, и скорее о драматурге, чем о прозаике. В этом году постараемся напомнить о Венедикте Ерофе­еве – книга о нём не поспела к 80-летию в прошлом году.

– Кстати, о новых переводах. Среди переводов тоже существует «классика». А что насчёт новых версий? Всегда ли они лучше хрестоматийных? И может ли Институт перевода контролировать качество?

– Заявок на перевод классики достаточно много, если говорить о XIX – начале XX века. Классика для издательства – беспроигрышный вариант, само имя автора (а оно известно всей образованной читательской публике) – уже половина коммерческого успеха, а без этого ведь на рынке никак! Но классику мы поддерживаем сдержанно: либо произведения, которые никогда не были переведены на данный язык (Лесков, например, или Шмелёв, или Платонов); либо новые переводы взамен явно устаревших, начала прошлого века, а то и конца позапрошлого. Либо к важным юбилеям, как, например, сейчас в связи с 200-летием со дня рождения Достоевского, чтобы тем самым взбодрить местное литературное сообщество: ведь выход каждого нового перевода русской классики, как правило, вызывает весьма ожесточённые споры и серьёзные дискуссии.

А лучшими «контролёрами» таких переводов являются сами издатель и переводчик. Ибо от качества перевода – или его концепции – зависит их реноме. К тому же, как мы видим, за новые переводы классики берутся, как говорится, маститые издатели – они халтуру не пропустят.

– Расскажите о премии «Читай Россию». Как появилась идея награды? Как происходит отбор соискателей? Есть ли у вас на примете переводы, которые стоит номинировать на премию в новом сезоне?

– Премия появилась естественным образом – как один из механизмов поддержки русской литературы, продвижения её переводов, знак уважения к переводческому таланту и труду. Присуждается она раз в два года, в четырёх номинациях – церемония обычно проводится в рамках Международного конгресса переводчиков художественной литературы. Существуют так называемые кластерные премии – в США и Великобритании, Франции, Испании; сейчас возрождаем премию «Россия – Италия. Сквозь века», запускаем «китайскую» премию – все участники шорт-листов этих премий автоматически попадают в лонг-лист «Read Russia/Читай Россию». Впрочем, в лонг-лист попадают и, так сказать, неангажированные заявки на соискание – от издателей, литературных агентств, различных фондов и переводческих сообществ – вплоть до самовыдвиженцев.

Традиционно оператором премии является Ельцин-центр, который организовывает и курирует всю работу: от сбора заявок – до подведения итогов конкурса и проведения самой церемонии. Для нас такое содействие – огромная реальная помощь и весьма актуальная моральная поддержка.

Что касается номинантов на премию 2020 года – дождёмся июля года нынешнего и объявления о приёме заявок. Но первые ласточки уже летят в весну: только что подведены итого премии «Русофония», и вот имена победителей: Кристина Зейтунян-Белоус получила награду за перевод книги Гриши Брускина «Прошедшее время несовершенного вида», номинантами были Софи Бенеш (перевод романа Юрия Буйды «Вор, шпион и убийца»), Мария-Луиза Бонак (повесть Павла Пепперштейна «Пражская ночь»), Элен Анри (книга Льва Рубинштейна «Большая картотека») и Фрер-Бертран Жоффрен (работа Ольги Громовой «Сахарный ребёнок»). Вот вам начало лонг-листа «Read Russia/Читай Россию».

– Почему, на ваш взгляд, так важно знакомить зарубежного читателя с современной русской литературой?

– Отвечу коротко: на мой взгляд, в сегодняшней реальности, реальности тотальной информационной войны всех против всех, главная задача любой литературы – дезавуировать образ «врага» как понятие, отстаивать человеческое достоинство, призывать милость к падшим. Русская литература – как часть мировой – эту задачу решает. И мир об этом должен знать.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Резниченко Евгений Николаевич родился в 1961 году. Получил педагогическое образование, работал учителем, затем директором школы. С 2000 года занимался издательской деятельностью (издательства «Летний сад», «Совпадение», «Центр книги Рудомино»). В 2011 году возглавил Институт перевода.