«Юморист» – режиссёрский дебют журналиста, писателя, сценариста и композитора Михаила Идова, который пожил в нескольких странах и может считаться либо гражданином мира, либо, как говорили при дряхлеющем тов. Сталине, «безродным космополитом».

Герой фильма – советский эстрадный чтец Борис Аркадьев, сыгранный Алексеем Аграновичем, получившим театральную известность в спектакле Кирилла Серебренникова «Обыкновенная история», причём Агранович, ранее игравший персонажей второго плана, так точно вписался в новую роль, что можно ожидать его попадания в номинации «Белого Слона» и «Ники». Весьма выразительны в «Юмористе» и другие исполнители, сколь бы мало экранного времени им ни досталось, от Юлии Ауг в роли поклонницы героя и Полины Ауг в роли его мимолётной любовницы до белорусского актёра Анатолия Котенёва, представшего в образе генерала КГБ, который вызвал Аркадьева на юбилей генеральской супруги, дабы тот произнёс тост и потешил в бане его ближний круг солдатским юмором.

Естественно, что Идов со своим жизненно-культурным опытом вывел на экран героя, в котором угадываются многочисленные прототипы: и юмористы «Клуба 12 стульев» тогдашней «Литературки», и участники чрезвычайно популярной в СССР передачи «Вокруг смеха», и стендап-комики из американских фильмов («Человек на Луне», «Ленни», «Луи», «Человек года»), и череда отечественных «лишних людей» – Чацкий с Онегиным, вампиловский Зилов, географ, который глобус пропил, и даже Довлатов из фильма Германа-младшего. Автор «Юмориста» добавляет к этому «Кое-что ещё» (название фильма Вуди Аллена) – намёк на запрещённую в России «Смерть Сталина» и на запретную с конца 40-х до второй половины 80-х гг. прошлого века «еврейскую тему», всплывающую в самом начале фильма, когда Аркадьев в застольном разговоре дополняет старый губермановский «гарик» о том, почему евреев не берут в космонавты (а если берут, то, как и юмористов, под русскими фамилиями). «Потому что не вернутся. Привыкли жить в безвоздушном пространстве» – меланхолично замечает герой, давая оценку политическому режиму в стране и обнаруживая под воздействием спиртного собственные психологические травмы. А травмирован он не только пятым пунктом и цензурой, не дающей ему делать на эстраде нечто подобное тому, что творили в те годы Эдди Мёрфи, Джим Керри и скончавшийся в знаковом 1984 году (когда и происходит действие фильма) «антикомик» Энди Кауфман, но и своим конформизмом, благодаря которому достиг всесоюзного успеха с незамысловатым сюжетом про макаку и пляжного фотографа – хотя мог выбрать судьбу Венедикта Ерофеева или эмигрировавшего из-за преследований КГБ Николая Бокова, автора «Удивительных похождений Вани Чмотанова», впервые опубликованных за рубежом. Этот «цорес» от несостоятельности, выраженный Идовым и Аграновичем во всем облике Аркадьева, влечёт героя к выпивке, позволяющей ему вести себя согласно народной пословице: выплеснуть с языка то, что трезвым держал в уме – как бывало, кстати, и с Зиловым. Он выходит из границ на упомянутом выше застолье, отпускает шутку насчёт национальной идеи («водка и космос») и срывается в бане из-за требования генерала «Шути!» – но камерный бунт не мешает ему продолжать гастроли с обезьяньим номером и дожить с ним (через монтажный скачок) до сих пор.

Финальный выход в сегодняшний день и закадровый рэп Фейса про блэк-лист для юмористов-сатириков – единственные прямые отсылки к современности, позволенные себе уже создателем фильма, обращённого в талантливо воссозданное, но непрожитое и потому довольно условное прошлое, в котором за безобидным эстрадником следят филеры, а средь ночи являются двое в штатском, чтобы молча доставить в пустом лайнере на космодром для развлечения попавшего в передрягу советского космонавта.

Этот ретровектор «Юмориста», равно как и обращённость к рефлексивному зрителю, не сулят больших сборов в отечественных кинотеатрах, однако художественно-интеллектуальный уровень фильма уже привлёк внимание кинопрессы и должен вызвать интерес на нашем интернет-телерынке России, а также в странах-копродукционерах Латвии и Чехии.

Виктор Матизен