Аяс прожил на свете немногим более четырёх лет. В семье из детей он самый старший, сестра Азиата младше его на два года, а братик Аян – ещё в пелёнках. Жили они в маленьком посёлке в деревянном доме с печкой.
Когда Аяс проснулся, брат и сестра ещё спали, а мать в соседней комнате стирала пелёнки. Надев футболку и шортики, позавтракав, он стал слоняться по двору, мечтая о новом велосипеде соседней девочки Хымыш. Вскоре к нему присоединились его друзья-одногодки Бурушкак и Мыйман с соседних дворов.
Увидев Хымыш, катающуюся на новом велосипеде, почти одновременно закричали: «Дай велик нам покататься!» Хымыш, быстро повернув велосипед в сторону своего дома, ответила с ехидцей: «А не дам!» – и укатила. Аяс, Бурушкак, Мыйман побежали за ней, но не догнали, только услышали, как она закрывает дверь веранды своего дома. Тогда Бурушкак вдогонку ей бросает камень – разбивается стекло. Аяс с Мыйманом, подражая Бурушкаку, атакуют дом скупой девочки, швыряя камешками в окна веранды. Услышав шум-гам, звон разбитых стёкол, прибегают мать и отец Аяса.
– Эй, вы! Отродье чертей-шулбусов! Перестаньте! Я вам покажу, как портить чужое имущество. Покажу вам, что такое «кара-бажын» – заорал отец Аяса.
– Нельзя так делать! – повысила голос мать Аяса.
Мальчики перестали бросать камешки.
– Все за мной, в наш сарай! – снова заорал Кара-оол Биче-оолович и пошёл в сторону своего сарая, где хранились уголь и дрова. Только что отличившиеся «геройством» мальчики притихшие, понурые, смирно пошли за отцом Аяса. Там он закрыл их на замок…
Только увидев разгневанное лицо отца Хымыш и услышав его крик, Аяс испугался и начал понимать, что сделал что-то плохое, но что не понял… И что это за непонятное и страшное слово «кара-бажын».
Весь день мальчики просидели в сарае. Как-то из щелей Аяс увидел мать, проходившую по двору.
– Мама, а мама! Открой нас, пожалуйста, больше не буду! Я хочу пить, я хочу есть! Я очень и очень устал. Я хочу спать, но здесь нет кровати. Мама, дорогая, выпусти нас, пожалуйста!
Как раз в это время возвращается отец Аяса с работы и слышит эту просьбу.
– Не смей их отпустить!
– Мне мальчиков очень жалко, целый день сидят голодные, холодные. Они же совсем маленькие, даже не представляют, что натворили. Давай, отпустим их.
Услышав мамин голос, Аяс обрадовался.
– Пусть ещё посидят и хорошенько подумают, что натворили. Если сейчас их выпустишь, то они в будущем действительно попадут в настоящий «кара-бажын». И за это будешь отвечать сама, а не я. А я своевременно защищаю их от тюрьмы. Хотя делай, как хочешь.
Услышав такие слова, хотевшая открыть сарай Зоя Шомбуловна, говорит им тихо:
– Вы разбили окно за то, что девочка не дала вам велосипед. Сынок, велосипед Хымыш – это чужой велосипед. А брать чужое – нельзя. Мы купим тебе велосипед, когда у нас будут деньги. Представьте себе: плохие мальчики разбили окна ваших домов. Портить чужое нельзя. За это вы и сидите здесь.
– Что такое «кара-бажын», мама? – спросил Аяс.
– «Кара-бажын» – это тюрьма. А тюрьма – это действительно чёрный дом, как вот наш сарай с углём, где отсутствуют питьё, еда, кровать, чистое бельё. Туда запирают тех людей, кто ворует, разбивает стёкла, избивает невинных людей.
– Мама, а мама! Открой нас, пожалуйста, больше не будем! Мы очень устали. Здесь нет кровати. Мама, дорогая, выпусти нас, пожалуйста!
Мать Аяса не открыла и ушла.
…Проснулся Аяс то ли от духоты, которая накопилась в жаркий день в сарае, то ли оттого, что ему почудился голос матери: «Сынок, поешь манчы-пельмени и посмотри за сестрёнкой и братиком». Нет, ему послышалось: нет матери, рядом прямо на угле спят Бурушкак и Мыйман. Вокруг темно. Ой, как хочется пить и кушать. В первую очередь пить. Аяс заплакал. Он потрясён. Очень долго не открывают. Мама с папой меня не любят. Я им не нужен. Братика, наверное, мама кормит грудью, а сестра кушает манчы. Ведь вчера всем семейством дружно стряпали эти пельмени. Глаза снова заливаются слезами.
В темноте ему показалось, что кто-то открывает дверь сарая. Это Кара-оол Биче-оолович. Аяс отцу очень обрадовался. Думал, что отец сразу отпустит их. Но он повёл их в дом Хымыш. Отец молча резал стеклорезом стекло, Аяс посмотрев при свете на друзей, ужаснулся. У всех грязные лица с заплаканными глазами, грязные волосы, грязная одежда …
Ой, как долго время шло, пока отец застеклил все окна! Ему показалось, что вечность. Он отпустил их только после того, как все окна были застеклены.
Пока Аяс мылся, слышалось, как в соседней комнате смеётся Азиата, как гулит братик, как мать гремит посудой…
Когда Аяс зашёл с опаской на кухню, отец, улыбнувшись, сказал:
– Сынок, одумался? Понял, что такое кара-бажын? Заруби на носу! Больше так не делай!
Затем подойдя поближе к Аясу, как будто ничего и не было, поцеловал, подбросил его вверх, как обычно подбрасывал его и сестрёнку, приходя с работы домой. Все смеялись, особенно громко смеялась Азиата. Аясу стало так хорошо, что сердце замирало от радости и любви.