У многих мемуаристов и историков вызывают немало вопросов обстоятельства прихода Горбачёва к высшей власти в марте 1985 года. И это не случайно, поскольку ещё 15 лет назад профессор В. Островский установил, что «между смертью К. Черненко и открытием внеочередного Пленума ЦК Политбюро собиралось дважды, чего не было ни после смерти И. Сталина, ни после смерти Л. Брежнева, ни после смерти Ю. Андропова». Но зачем же нужно было созывать Политбюро дважды, если среди его членов якобы имелось полное единодушие и альтернативы М.С. Горбачёву не существовало?
Как утверждает академик Е. Чазов, после смерти К. Черненко, которая по официальной версии случилась в 19 часов 20 минут, он сразу позвонил Горбачёву «на дачу» и «по разговору понял, что у него уже продуман весь план прихода к власти». Горбачёв заявил, что «сейчас будет собирать Политбюро и Секретариат», и попросил Чазова прибыть в Кремль к 22 часам. Затем Горбачёв связался с А. Громыко, Н. Тихоновым и зав. Общим отделом ЦК К. Боголюбовым и дал последнему команду собрать всех членов высшего руководства в Кремле тоже к 22 часам. Между тем из 11 членов Политбюро в столице находились только Г. Алиев, М. Горбачёв, В. Гришин, А. Громыко, Г. Романов, М. Соломенцев и H. Тихонов. Четверо отсутствовали в Москве: В. Воротников был с визитом в Югославии, Д. Кунаев – в Алма-Ате, Г. Романов отдыхал в Паланге, а В. Щербицкий во главе парламентской делегации отправился в США. Помимо членов Политбюро в Москве находились все кандидаты в члены, то есть П. Демичев, В. Долгих, В. Кузнецов, Б. Пономарёв, В. Чебриков и Э. Шеварднадзе, а также все «рядовые» секретари ЦК – И. Капитонов, М. Зимянин, К. Русаков, Е. Лигачёв и Н. Рыжков.
Как уверяет Горбачёв, когда он приехал в Кремль, там уже находился A. Громыко, с которым «за полчаса до начала заседания» состоялась «наша короткая, но очень важная беседа». Во время данного разговора он «пригласил Громыко к соединению усилий в этот ответственный момент», и тот ответил, что «полностью разделяет мои оценки и согласен действовать вместе». Однако, когда в 22 часа началось заседание Политбюро, против того, чтобы его вёл Горбачёв, сразу выступили В. Гришин и H. Тихонов, а значит, в руководстве партии по вопросу о новом генсеке не было того монолитного единства, о чём нередко утверждали многие летописцы Михаила Сергеевича.
Более того, это означало, что даже переход A. Громыко в «окоп» Горбачёва не давал тому нужного большинства в Политбюро, так как В. Щербицкий, Д. Кунаев и Г. Романов точно бы не поддержали его кандидатуру.
Казалось бы, в таких условиях заседание Политбюро следовало назначить на следующий день. Но Горбачёв и Чебриков, вероятно, с одобрения Громыко, решили форсировать события и на вечернем заседании сделали попытку протащить Михаила Сергеевича в генсеки. Однако она не удалась, и было принято решение только о том, чтобы назначить его председателем Комиссии по похоронам. Причём его кандидатуру именно в таком качестве предложил не кто иной, как Гришин, которому до заседания Политбюро сам же Горбачёв предлагал её возглавить. О том, что данный вопрос был решён именно тогда, говорят многие мемуаристы, в том числе сам Гришин, Н. Рыжков, В. Воротников, В. Долгих, А. Лукьянов, А. Черняев и ряд других персон. В итоге Горбачёв «предложил не торопиться, назначить Пленум на 17 часов следующего дня, а Политбюро – на 14», и, таким образом, «у всех будет время – ночь и полдня – всё обдумать и взвесить», а затем «определимся на Политбюро и пойдём с этим на Пленум ЦК».
Как вспоминают Горбачёв и Лигачёв, после заседания Политбюро, которое закончилось примерно в 23 часа, «из высшего эшелона руководства» на работе остались Горбачёв и Лигачёв, а ещё глава КГБ СССР В. Чебриков. Тогда же на работу «стали съезжаться вызванные работники аппарата ЦК», из которых создали две «группы для подготовки документов». Костяк первой, готовившей «траурные материалы по Черненко», составили его помощники В. Печенев, В. Прибытков и А. Вольский, а также заместитель главы Отдела оргпартработы Е. Разумов. Костяк же второй группы, сочинявшей на скорую руку «доклад нового генсека на Пленуме ЦК», составили четыре человека: А. Лукьянов, В. Медведев, В. Загладин и А. Александров-Агентов.
Будущее определялось тем, успеют ли прибыть на очередное заседание Политбюро Воротников, Романов, Щербицкий и Кунаев, от позиции которых зависело многое, если не всё. И здесь выясняется, что против трёх последних была проведена целая «спецоперация» по их дезинформации и недопущению прилёта в нужное время в Москву, в которой участвовал целый ряд персон, в том числе Чебриков и Г. Арбатов. При этом, как уверяет В. Крючков, незадолго до смерти A. Громыко признался ему, что «после смерти Черненко товарищи предлагали мне сосредоточиться на работе в партии и дать согласие занять пост Генерального секретаря ЦК… я отказался, полагая, что чисто партийная должность не для меня».
Если протокол заседания Политбюро 10 марта 1985 года нам неизвестен, то протокол от 11 марта не только сохранился, но и опубликован. Из него следует, что на заседании Политбюро под председательством Горбачёва «присутствовали тт. Алиев Г.А., Воротников В.И., Гришин В.В., Громыко A.A., Кунаев Д.А., Романов Г.В., Соломенцев М.С., Тихонов H.A., Демичев П.H., Долгих В.И., Кузнецов В.В., Пономарёв Б.Н., Чебриков В.М., Шеварднадзе Э.А., Зимянин М.В., Капитонов И.В., Лигачёв Е.К., Русаков К.В., Рыжков Н.И.». То есть глава советской Украины В. Щербицкий, присутствия которого так опасались М.С. Горбачёв и Ко, так и не успел вовремя прилететь в Москву. Гораздо позднее помощник Горбачёва В. Болдин признался, что «эту задержку» организовали «ребята Чебрикова из КГБ», а историк А. Островский установил, что им в этом здорово помогли и «ребята» из Госдепа и СНБ США, в том числе Д. Мэтлок, работавший тогда помощником президента Р. Рейгана и главой департамента Совета национальной безопасности по делам Европы и СССР. Более того, есть информация, что сам Чебриков связался с начальником личной охраны Щербицкого генералом В. Вакуленко и дал ему команду до особого распоряжения не информировать его подопечного о смерти Черненко.
В 15 часов, открыв заседание Политбюро ЦК, Горбачёв почему-то вновь дал слово Чазову, после выступления которого «поставил вопрос о необходимости избрания генсека». После этого сразу поднялся Громыко, который предложил кандидатуру Горбачёва на этот пост. Причём, как вспоминал Лигачёв, «всё произошло мгновенно, неожиданно, я даже не помню, просил ли он слова или не просил». Затем слово для выступления взял Н. Тихонов, а за ним и все остальные, из уст которых «зазвучали гимны и оды новому генсеку». Причём опять же Лигачёв, сравнивая вчерашнее заседание Политбюро с этим, по сути, подтвердил, что накануне вопрос об избрании генсека не был предрешён: «Как всё это не походило на предыдущее заседание, происходившее всего лишь накануне вечером».
А в 17 часов открылся внеочередной Пленум ЦК, на котором Горбачёв, сразу огласив повестку дня, предоставил слово «товарищу Громыко». По свидетельству А. Черняева, тот «вышел на трибуну и без бумажки стал говорить в вольном стиле», и, когда назвал имя Горбачёва, «зал взорвался овацией, сравнимой с той, которая была при избрании Андропова». Затем Г. Романов, руководивший этим заседанием, предоставил слово Горбачёву, и после принятия Постановления «О Генеральном секретаре ЦК КПСС» сам М.С. Горбачёв уже в качестве генсека закрыл Пленум и предложил присутствующим пройти в Колонный зал для прощания с К.У. Черненко.
Наконец, 13 марта 1985 года в 13 часов на Красной площади состоялась торжественная церемония похорон Черненко, которого, как и двух его предшественников, упокоили за Мавзолеем Ленина у Кремлёвской стены. Его уход поставил точку в 20-летней брежневской эпохе, которую до сих пор многие советские люди почитают как «золотую эпоху Страны Советов».
Евгений Спицын