Елена Долгопят. Хроники забытых сновидений. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2022. – 314 с. – 1500 экз. – (Стоп-кадр).

Елена Долгопят – популярный современный прозаик, по сути, сделавший себе имя на одной малой прозе. Выпуск книг рассказов в центральных издательствах ныне редок. А у Долгопят выходили сборники рассказов «Чужая жизнь», «Родина», «Русское». В этом году свет увидела новая книга автора «Хроники забытых сновидений», составленная из эссе, очерков и художественной прозы. Она мне кажется предвестием того, что Долгопят скоро перейдёт на романы.

В книге две части: «Хроники Музея кино» и «Хроники сновидений». Первая оформлена как беллетризованный дневник или выдержки из него. Во вторую включено десять рассказов. На первой странице книги, ещё до титульного листа «Хроник Музея кино», напечатано авторское пояснение/обращение:

«Я не жалею о том, что поленилась записать.

Что не записано – забыто.

О записанном тоже не жалею.

Не верится, что это было. И правильно.

Было другое.

Эти записи не будят прошлое.

Они будят воспоминание о прошлом».

Эти слова объединяют писательский дневник с сочинениями в «записи, которые будят воспоминание о прошлом». О чьём прошлом предлагает коллективно вспомнить автор? Для первой части это явно прошлое нашего общего культурного кода. Елена Долгопят является хранителем рукописей Музея кино. Стоит ли принимать за чистую монету реплику: «Нет скучнее работы, чем та, которой я занимаюсь с понедельника по четверг с восьми утра до двух часов пополудни»?.. Скорее, нет. «Хроники Музея кино» во многом основаны на работе автора с рукописями и иными историческими источниками, и эссе, связанные с этой деятельностью и судьбами людей искусства, скучными никак не назовёшь.

«Хроники Музея кино» неожиданно начинаются с «Дела ЮКОСа». Это не столько временная веха – записи уходят в ретроспективу, а потом приближаются к нашим дням, – сколько ракурс писательского взгляда. Автор (или лирический герой, весьма похожий на неё) смотрит телевизор в средиземноморском отеле и, не найдя русского канала, внезапно думает, что России больше нет и ей некуда возвращаться. Когда трансляция возобновляется, паника отступает. Дома, услышав по радио о деле ЮКОСа, героиня «с ужасом поняла, что за неделю совершенно о нём забыла. И не только о нём, я полагаю». Тем самым, ведя дневник, она словно бы вспоминает забытое. Включая себя: «Я, такая-то, тогда-то рождённая, сижу на диване у себя в комнате, идут титры на чёрном экране… Я, кто – я?»

Мир внутри хроник не вещный и не бытовой. Наиболее вещны в нём фильмы: реальность, никогда не существовавшая, созданная силой воображения творцов. Большинство «Хроник...» – рецензии на кинокартины. Подбор картин выдаёт специалиста: о многих лентах я впервые прочитала только тут. Например, «Как зелена была моя долина» (режиссёр Джон Форд, 1941), «Последнее метро» (режиссёр Франсуа Трюффо, 1980), «Пора созревания пшеницы» (режиссёр Ясудзиро Одзу, 1951). Но упоминаются и такие культовые ленты, как эйзенштейновский «Иван Грозный», «Жил певчий дрозд» Отара Иоселиани или «Белорусский вокзал» Андрея Смирнова. Характерно, что среди фильмов нет комедий и иного «лёгкого жанра».

Впечатления от фильмов дополнены впечатлениями от книг, страницами детства и мыслями автора, то есть первая часть книги глубоко личная. Правда, есть моменты, похожие на экспериментальную прозу: «Седьмая встреча» (выдуманный мной эпизод сериала «Доктор Хаус»)», «Во всяком уважающем себя музее есть отдел связи с потусторонним миром», «Я не знаю почему, но тема двойников – это моя тема. Она мне как будто на роду написана. Каждый второй рассказ так или иначе с ней связан».

«Хроники музея кино» проходят через изоляцию весны 2020 года и завершаются 23 декабря 2021 года. За этим будничным числом наступает время «Хроник сновидений»: рассказов с отвлечёнными, не опирающимися на биографию автора сюжетами. Но строгая датировка переходит и в них. Долгопят дотошно ставит числа не только в рассказах-письмах, что внучка посылает бабушке или девушка – самой себе в будущее, но и там, где они не так оправданны: «Поздним вечером 16 июня 2000 года они ждали такси в аэропорт».

«Хроники сновидений» тоже лишены «лёгкого жанра». Самый жуткий рассказ этой части – «Ночь» о мальчике Саше, зависшем между миром живых и миром мёртвых согласно материнской молитве. Он приобрёл страшный дар – воскрешать одних людей и уничтожать других, тех, кто вольно или невольно оказался убийцей. Они буквально испарялись, от них не оставалось в системе материальных координат даже тела. Логика рассказа неуклонно ведёт к тому, что дар в конце концов обернётся против выросшего Саши: «Саша упал на лёд и в тот же миг исчез, как исчезали все убийцы, которых он казнил. И в тот же миг воскрес молодой вор». Но даже более «невинные» и вроде бы «твёрдо стоящие на земле» истории, лишённые чудесного элемента, читаются как страшные сказки. Не буду спойлерить, но в большинстве рассказов события вершатся на грани сна, яви и мистицизма. Это да переходящие из рассказа в рассказ образы бабушек и внучек, пейзажи глубокой русской провинции и однородная интонация (я бы назвала её сумрачной – ненаучно, зато точно) приводит к тому, что вся вторая часть книги выглядит единым гигантским рассказом с подзаголовками. Истории Долгопят дислоцированы в некой маркесовской реальности (я уже не в первый раз использую эту формулировку, говоря о современной прозе).

Эффект «единого рассказа» в равной степени может объясняться волей автора и тем, что «так написалось». Но сомнительно, чтобы прозаик с опытом Долгопят «не справился» с текстом. Единственное объяснение: книга «Хроники забытых сновидений» – это гипертекст, система текстовых страниц с перекрёстными ссылками. Как будто вместо десятка рассказов и цикла автопсихологических эссе автор хотел создать именно роман. Почему я и полагаю, что мы стоим на пороге «смены формата» писателя.

Елена Сафронова