Рейтинг ООН публикует ежегодно накануне Международного дня счастья, который по решению Генеральной ассамблеи отмечается 20 марта. В прошлом году Россию в рейтинге стран по уровню счастья ожидаемо опустили – с 60-го места на 80-е. В нынешнем, несмотря на продолжающуюся спецоперацию и санкции, наша страна поднялась на десять пунктов и заняла 70-ю строчку. Заявленная цель Всемирного доклада о счастье – подтолкнуть правительства при выработке стратегии развития учитывать и стремление каждого гражданина страны к счастливой жизни. Но можно ли субъективную категорию оценить объективно?

Эрозия традиционных критериев

Существует два подхода к вычислению индекса счастья. Британский Фонд новой экономики (New Economics Foundation) исходит из постулата «быть богатым – не значит быть счастливым». Отсюда фиксация таких показателей, как субъективное ощущение благосостояния (на основании опросов), продолжительность жизни (национальная статистика), экологический след (мера воздействия социума на среду обитания). В результате такого подхода у жителей Латинской Америки и стран Юго-Восточной Азии индекс счастья оказывается выше, чем в развитых странах Европы, Северной Америки и др. И это одним кажется несправедливым, другим – необъективным.

Рейтинг стран (World Happiness Report), разрабатываемый исследовательским центром «Институт Земли» (The  Earth Institute) Колумбийского университета под эгидой ООН, рассматривает иные показатели, и итог, соответственно, получается иной. Учитываются как вполне объективные показатели (уровень ВВП на душу населения, ожидаемая продолжительность жизни), так и относительно субъективные (наличие гражданских свобод, чувство безопасности, уверенность в завтрашнем дне и др.), а также результаты социологических опросов. И судя по этим критериям, счастье зиждется всё-таки на вполне материальной основе. Лидирующие места заняли так называемые развитые страны, а те, кто должен был вроде бы наслаждаться горячим солнцем и тёплым морем, оказались аутсайдерами.

Очевиден миксовый (интегральный) характер представлений человека о счастливой жизни. Западноевропейские стереотипы, опирающиеся на христианские постулаты, исходили из представлений, в соответствии с которыми счастье может быть достигнуто не в этой – в «другой жизни». В эпоху Возрождения на пьедестал были поставлены человек и вера в его безграничные возможности. Протестантская трудовая этика (человек «живёт, чтобы работать»), сформированная на рубеже Средневековья и Нового времени, считала добродетелью силу веры, эффективность труда и достижение делового успеха. Протестантский антропоцентризм (в отличие от восточного природоцентризма) во взаимосвязи со свободами, завоёванными в ходе Великой французской революции, обеспечил эффективность цивилизации западноевропейского типа, ориентированной на удовлетворение потребностей.

В середине ХХ в. счастье стало рассматриваться как синоним потребления. Его атрибуты: весомый счёт в банке («выглядеть на миллион долларов»), приличная работа в офисе, загородная собственность и «мерседес» в домашнем гараже. В сущности, средний класс США, составляющий более 50% населения страны, реализовал эти стандарты жизненного успеха. Однако достиг ли «средний американец» искомого счастья?

В рейтинге ООН по индексу счастья, который включает почти полторы сотни государств, США занимают довольно высокое место – пятнадцатое. Рядом расположились и ведущие западноевропейские страны. Однако в целом человек евроатлантической ментальности находится под постоянным мощным социально-психологическим стрессом: в юности давит боязнь не вскочить в стремительно проносящийся вагон с надписью «успех», а в зрелые годы, поднявшись на искомую вершину и оглянувшись, он видит ещё другие высоты, на взятие которых у него уже не хватает сил… И хотя США эффективно готовят студентов к социальному успеху, именно Америка находится в первой тридцатке рейтинга стран (из более 180) по уровню самоубийств.

Модернизация восточных стереотипов

Восточный человек (в отличие от западного типа личности) «работает, чтобы жить». Счастье, как учит буддизм, – избавление от страданий в процессе продвижения к состоянию спокойствия. Даосизм указывает путь к такому уровню бытия, где человек един с «волею Небес». Конфуцианское счастье – гармоничное взаимоотношение между людьми: «настоящее счастье – когда любишь ты». В исламе – это создание благоприятных условий для продвижения человека (и социума) по пути достижения совершенствования в процессе познания Божества.

В сущности, восточные стереотипы исходят из представлений, в соответствии с которыми феномен счастья воплощается в формах гармонии человека и природной среды. Например, в индуизме состояние спокойствия предполагает гуманное отношение ко всему живому. В древнеиндийской интерпретации жизнь сама по себе – феномен счастья, а его бесконечность предполагает отказ от материального в пользу духовного на пути к «вечной гармонии». В древнекитайской трактовке счастье – награда за терпеливый труд и соответствие своей социальной роли.

Восточные стереотипы начиная с древних времён, сохранив отчасти эти тренды и сегодня, отвергают внешнюю материальность и воспевают внутреннюю духовность как основание действительного счастья. И это – историческая альтернатива западной стратегии пути к счастливой жизни.

К середине ХХ в. большинство стран, обретя политическую независимость, свою модернизацию связали с вестернизацией, то есть с использованием западного опыта, особенно в производственной и научной сферах. Индии, например, применяя адаптированные западные аграрные технологии, удалось выйти на уровень относительного продовольственного самообеспечения. В Китае за несколько десятилетий модернизации построена одна из крупнейших мировых экономических систем с сохранением национальной специфики. «Счастье по-восточному», не отвергая атрибуты современной модернизации (автомобиль, джинсы или фастфуд), включает в свою ауру рикшу, сари и утку по-пекински.

В рейтинге стран мира по индексу счастья (2023 год) государства, относящиеся к цивилизации восточного типа, занимают места в середине и даже ближе к концу списка (из 137 стран): Китай – 64-е, Египет – 121-е, Индия – 126-е. Впрочем, эти цифры говорят отнюдь не о том, что население бывших великих восточных цивилизаций страдает от его дефицита. Китай и Индия занимали (в 2022 году) соответственно 2-е и 6-е места в мировом (включает более 200 стран) рейтинге ВВП. Однако весь экономический эффект «съел» традиционный рост демографических показателей (первые места в мировой демографической иерархии). Но ведь дети – это тоже счастье…

Выбор Ильи Муромца

Один из базовых вопросов русского (российского) самосознания связан с выявлением специфики национального пути развития («русская идея»), определяемой динамикой взаимоотношений западных и восточных социокультурных стереотипов. Если русские «славянофобы» перспективы России связывали преимущественно с западной ориентацией, то «славянофилы», напротив, тяготели к её восточной направленности, ощущая её особость.

…Современная постсоветская Россия оказалась, как и былинный Илья Муромец, на перекрёстке трёх дорог. Если пойти направо, окажешься под давлением западных ценностей, которые непросто реализовать в условиях глобальных противоречий между российским миром и евроатлантической системой. Если пойти налево, возникнут трудности взаимоотношений с восточными экономическими и демографическими гигантами, стремительно рвущимися в мировое лидерство.

Остаётся срединный путь, ориентированный на традиционный баланс западных и восточных стереотипов. И если в ХХ в. этот баланс осуществлялся на основе доминирования европейских трендов, то в первой четверти ХХI в. усиливается необходимость в расширении востокоцентристской ориентации национального развития. Повысит ли реализация этого выбора индекс счастья россиянина?

Счастье как горизонт – его очертания неуклонно удаляются по мере приближения. Конечно, нельзя исключить объективного основания счастливого бытия, но и трудно не учитывать его субъективный контекст. Скажем, одному, как Владимиру Маяковскому, «кроме свежевымытой сорочки» ничего и не надо. Альберт Эйнштейн связывал феномен счастья «с тихой и спокойной жизнью»; напротив, для Анны Ахматовой – «тот счастлив, кто прошёл среди мучений, / Среди тревог и страсти жизни шумной…»

Мировые рейтинги по уровню счастья в 2017 году отводили России 49-е место, а в прошлом – только 80-е. Чем больше санкций, тем меньше счастья? В нынешнем Россию в рейтинге на десять пунктов подняли. Признав, что санкции несчастными нас не делают?

В течение нескольких лет первое место отдавали Финляндии. Страна – в тройке мировых лидеров по экологической эффективности, в первой десятке стран по уровню дохода на душу населения, по уровню образования, свободы; одна из лидеров антикоррупционной политики. Вместе с тем по показателям темпов демографического роста Финляндия ближе к концу, чем даже к середине таблицы соответствующих рейтингов. Если дети – цветы жизни, то в «счастливой» Финляндии их меньше хотят, чем в «несчастливом», занимающем последнюю строчку рейтинга Афганистане?

Счастье – самая неуловимая категория бытия. Быть может, единого «счастливого критерия» не существует? И прав Александр Сергеевич, утверждающий, что «на свете счастья нет, а есть покой и воля»?..

Виктор Лось,
доктор философских наук