| Владимир КОСТРОВ,
Москва * * * Ну, наконец, жара решила кончиться, Давящая, сводящая с ума. Как белый гусь на лапах перепончатых, Скользит по льду пушистая зима. И в городе вдруг стало, как за городом, И торфяная кончилась шуга, Как будто бы я вызвал помощь скорую, И в дворик наш приехала пурга. И прописала грусть из сердца вывинтить, И обувь подходящую обуть. Свою тоску морозным ветром выветрить И лёгкие забитые продуть. И выдыхать букетом бело-розовым, И верить в предстоящую судьбу, И подмести бы веником берёзовым Страну, как деревенскую избу. Евгений ЕВТУШЕНКО, Москва * * * Вспоминая счастья и расплаты все после стольких пережитых лет, что же предстоит ещё – расплакаться или улыбнуться напослед? Разве было кем-нибудь доказано: жизнь – она страшна иль хороша? И была ли до конца досказана хоть одна ушедшая душа? Наталья ГРАНЦЕВА, Санкт-Петербург * * * Прекрасно пространство в небесной пыли, Материи тёмной полёт. Ах, если б бесплотное видеть могли Прозревшие камень и лёд. Но вырвана с корнем из века душа – Любовного зренья оплот. В себе, как в трясине, погрязли юнцы, А старцы витают в былом. И жизнью повторной кипят мертвецы За круглым хрустальным столом. И времени дом без судьбы и лица Уже предназначен на слом. Его окружал удивительный сад, Увитый цветами забор. Над ним ястребиный пернатый отряд Держал домотканый шатёр. Но съели фундамент кислот плывуны И солнце ушло за бугор. Вселился распад в плотоядную тьму, И вещи дышать не хотят. Не стоит прощаться схватившим суму, Бегущим вперёд и назад, Забывшим об органах чувств неземных, Узнавшим, как мысли смердят. Планета Нибиру пылает вдали, Огонь нападает на лес. Вползают на сушу моря, корабли И небо нисходит с небес. И зеркало духа стирает следы Того, кто бесшумно исчез. Леонид КОЛГАНОВ, Кирьят-Гат, Израиль Обратно на Москву Гуляет ветер без прописки, Словно Цветаева в Москве, Нет у него родных и близких – И лишь одной плакун-траве Он может выплакать в печали Свои бездомные глаза, Печаль – что черти накачали, Блестит, как Божия роса! Стоит тоска в глазах сиротства, И ночь бредёт без Рождества, И пепел моего изгойства Кружúт, не помнящий родства! Кружúт, прорвавши все пространства, Словно шальной метеорит, Как будто пепел самозванца – Обратно на Москву летит! Александр ГЕРАСИМОВ, Подольск, Московская область * * * В деревенском домике ходиков нет, Телефон звонит через раз. И комода нет, где слоны на обед Всемером, из фарфора, уходят с глаз… В этом доме уже редко топится печь, Покосилась от лет стена… И калитку крапива спешит стеречь, Отзываясь на «крапивá». Этот домик – внешне – почти аскет, Но внутри имеется быт-уют. Там дубовый паркет положил мой дед, А под крышей ласточки гнёзда вьют. Чуть пониже, в овраге, журчит родник, И бобры прибрежный грызут ивняк. А чуть дальше, если идти напрямик, На развалинах церкви – репей-сорняк. И всё реже в деревне кричит петух. И всё меньше в деревне жилых домов. Так, увы, выдыхается русский дух, Прирастая крестами в грядах холмов… Но упорно я еду косить траву И цементом править стены уклон. Я потом, конечно, как все, умру, Но родник очищу и справлю дом. | Дмитрий МИЗГУЛИН,
Ханты-Мансийск * * * Застыл на распутье – не знаешь, Проблемы – куда ни пойдёшь: Налево – коня потеряешь, Направо – любовь обретёшь... Но ты молодой и упрямый, Уверенно выбрал свой путь, Решаешь – всё прямо и прямо Вперёд – ни на шаг не свернуть! Ни недруга рядом, ни друга, Молчанье – зови не зови. В тумане промозглом округа, И нет ни коня, ни любви... И нет ни привала, ни крова, И нет ни покрышки, ни дна. Тебе лишь дорога – основа, Тебе только вечность дана. И дали, туманные дали, Где края достигнешь едва ли... Евгений ЛЕСИН, МОСКВА * * * Обманут, предан, разуверен, Унижен собственным ребром, Смотри: лишь только в ноосфере Зло соревнуется с добром. Пока за нас все силы света, А против нас все силы тьмы, Одно лишь нужно от поэта: Смущать тревожные умы. Ребро своё, да больно лихо. И ничего не западло. В раю тепло, темно и тихо. В аду и шумно, и светло. В аду все явно не чужие. В раю и пикнуть не с руки. В раю – лишь дети да больные, В аду – сплошные старики. А тут опять, живой и подлый, Открыв и ноги, и живот, Капризный, лживый и холодный, Шашлык на рёбрышках идёт. Светлана КЕКОВА, Саратов Божия коровка Р.И. Лист кленовый в виде заголовка прячется в осеннем дневнике. Ищет молча божия коровка крошки хлеба на твоей руке. Девочка, принцесса Навзикая, медленно старается ползти по твоей руке, пересекая длинный след от Млечного Пути. И потоком слёз благословенных льются листья цвета янтаря: мир охвачен пламенем мгновенным в первой половине октября. Я слежу, дрожа и замирая. за коровкой божьей, чтоб опять на твоей руке в преддверье рая лёгкий след её поцеловать Маргарита ШУВАЛОВА, Нижегородская область * * * Смелее солнце, даль светлее, и слёзы вешние зимы всё ощутимей и сильнее душой воспринимаем мы. Так это близко и знакомо из года в год, из века в век: бегут ручьи, бежит из дома весне навстречу человек. А может быть, мечте навстречу, той самой, что давненько ждёт. Весна – всегда любви предтеча из века в век, из года в год. Всё не объять счастливым взглядом и всех желаний не испить, но под весенним светопадом любовью нужно петь и жить! Геннадий КАЛАШНИКОВ, Москва * * * Вдоль по обочине грязи брильянты, мёрзлых полей домотканых холстина, солнце сквозь облако, как у Рембрандта крепкая пятка блудного сына. Манят поля, эти пажити, просеки, красный, немного всплакнувший суглинок, венецианские синие проблески с охрой голландской, фламандским кармином. Было легко и с водою проточною, с ветром от стужи сутулым и пьяным. Время струилось часами песочными, жизнь прошуршала по колбам стеклянным. Всё позади – и вокзалы и палубы, угли костров и остывшие клятвы, на горизонте леса словно жалобы – так же случайны и так же невнятны. В общем, ни прибыло жизни, ни убыло, да и неважно, чуть больше, чуть меньше, чтобы в хламиду отцовскую грубую крепко уткнуться лицом помокревшим. |