Елка Няголова
Поэт, переводчик, издатель, беллетрист. Автор более 25 книг стихов и прозы. Создатель и первый председатель международного творческого объединения «Славянская литературная и художественная академия». Главный редактор журнала «Знаки». Директор Международной ассоциации писателей (МАП) на Балканах. Член Болгарской академии наук и искусств. Действительный член Академии российской словесности и Академии поэзии. Печатается в периодике Болгарии, а также на Украине, в России, Франции, Германии, Греции, Польше и др. Лауреат многих национальных и международных премий.
Галлюцинации
Свеча горела на столе...Свеча горела...
Пастернак
Когда не жду – меня находит
Сначала мрак.
А вслед за ним ко мне приходит
сам Пастернак.
Он видит свечки свет на стенах
Сквозь тьмы покровы.
И то, как жадно пляшут тени
Огня слепого.
А, может, снег ещё он чует
Что к окнам близко.
И хлеб. И ангельское чувство.
И сладкий привкус.
В его глазах ночных растаю.
Мгновенье зимнее.
Когда стихи его читаю
Зовёт по имени.
Я сплю или нет. Какая разница?
Ведь яви нет уже…
А снег идёт. И даль бескрайняя
Звенит монетами.
А небо с мелочью расправится,
Как ростовщик.
Беззвучно шепчет он и плавится
Весь воск свечи.
В мир опоздала. Бесполезно
Мне слёзы лить.
А снег идёт по всей вселенной.
Косая нить...
Мы разошлись. В душе морозно.
Всем окнам – плакать..
А снег идёт и строчки мёрзнут
Без Пастернака.
Перевод с болгарского Максима Замшева
Ноябрь
Дерева
Вены чистят,
Сбросив осенью листья.
Так и мне
Вымыть нужно
Жизнь от грязи лжедружбы.
Поцелуем
Ноябрьский вечер
Раны сердца излечит.
Перевод с болгарского Тамары Потёмкиной
Мои глаза
Хочу, но не могу тебя сберечь – ведь здесь высоты.
Для глаз моих преграды нет, коль нет заботы.
Вершина та крута, но смело ты ко мне поднялся.
В мои глаза теперь ты взглядом упирался.
И даже не поймёшь, что в них одни орлы солисты.
В тебе с рожденья страх велик с высот разбиться.
И вот – до солнца ты достал. Держись, иначе – вечность!
Сойди скорее вниз. Спасайся, человече!
Рождён ты для равнин, полей… никак не альпинистом.
И не достать тебе моих слепящих истин.
Сожгут они глаза, летя в орбитах сумасшедших.
Смотри! Земля – загон для странников ослепших.
Не стой в моих глазах. Спускайся медленно по скалам.
Не то моргну – и стать тебе слезой усталой…
Перевод с болгарского Лилии Агадулиной
Музыка на пустом перроне
Пальцы, что в кровь порезаны,
Сломали печать небесную,
И поздно, и поздно дьявольски
Твердить: «Я уже осенняя…»
Всё то, что глаза увидели,
Где жизнь, будто тень апокрифа,
Где горькая скрыта тайнопись…
Тропинку поцеловала я,
Здесь в землю твой след впечатался,
Здесь бьются ключи незрячие,
Пленив мою душу слабую…
Я сразу и не заметила,
Что очи теряют зрение,
Вокзал тишиной окутался,
И спал машинист, наверное.
Прошли эшелоны пыльные,
А мне Белый поезд чудился,
И сумрак, взмахнувший палочкой,
Той музыкой дирижировал.
Дорога звенела рельсами,
Не смея от мира спрятаться.
И Дева Мария кроткая
Явилась мне в ночь бессонную.
Платформа была пустынною,
И робко по ней ступала я.
А пальцы, казалось, восковы –
Исчезла печать небесная.
Ребёнок крестился истово.
Ты память из глаз стирала мне,
Что Белого нету поезда
Тихонечко мне поведала.
И я пред тобой, Пречистая,
Тотчас на колени рухнула,
И слёзы из глаз закапали –
Из глаз, ничего не видящих…
Руки мамы
Руки мамы укропом пропахли.
Детством. Летом. Визитом врача.
Я не плачу… Солёные капли?..
Это просто слезится свеча.
Это мама во сне осторожно
Простынёй укрывает меня.
Осчастливить, наверное, можно,
С неба светлою тенью маня…
Помнишь, мама, мы вместе искали
Трав целительных чудо-цветы.
И пока собирали – устали,
Задремали в траве – я и ты…
Снился папа… Такая примета –
Значит, скоро обед и привал.
«Это пчёлки, влюблённые в лето…» –
Он веснушки твои называл.
Пахнут руки запаркой из липы.
И мелькают шальные крыла
В небе синем… Под мамины всхлипы
Божья матерь мне чай налила.
Переводы с болгарского Анатолия Аврутина
Праздник поэзии с Мариной…
Как Марина, люблю безысходно –
И мой берег свидетель тому.
Слёзы струйкой стекут с небосвода,
Отбелив, будто известью, тьму.
Наяву это вижу, во сне ли:
Вот Марина идёт. След горчит.
Сквозь толпу наблюдаю за нею.
Душно так, словно воздух горит!
Череду вечных дум просевает –
Ищет смыслы. Их птицы клюют.
Может быть, давний стих догоняет,
Сквозь Ничто пролагая свой путь.
А стихи – не чириканье птичье,
Не пустые таят семена.
В них – поэзии горней величье,
Ястребиная точность видна.
Затхлый воздух Цветаева режет.
Рушит стены поэзии ток.
Что ни звук – неземная безбрежность,
Что ни стих – будто хлеба кусок.
Только хлеб этот твёрдый и тёмный,
Прожевать очень трудно такой.
У поэтов нет жизни заёмной…
И для смерти – верёвки другой!
Как Марина, я птиц выпускаю
В светлый мир и желаю удач.
И сама же себя умоляю:
Пой искусно, а плачется – плачь.
Перевод с болгарского Валерия Латынина