Зимой – за Синей Птицей!

(Из времени детства)

Несмотря на холода,

На кривую колею

И на всякую иную

ледяную канитель,

В том краю –

Как в раю!

В те года –

Кому куда,

А Тиль-Тилю и Митили, –

разумеется, – в метель…

2014

Как это сделано?

Мир вижу цельным я,

как юноша Новалис,

Мир – песня, спетая одним

движеньем уст.

На звуки разломать – и песню рад анализ.

Но звук, отщепленный от песни, – дик и пуст.

Мы тайной бытия силком овладеваем.

Вопросы жуткие натуре задаём;

– Как пламя сделано? – и пламя задуваем.

– Как песня сделана? – и больше не поём.

Не грех ли – тьму считать исследуемым светом?

Воззрясь на проигрыш, – судить о барыше?

Взорвать – и смерть вещей потом считать ответом

На каверзный вопрос об их живой душе?

Чтоб циник превознёс высокими словами

Труд антигениев над антивеществами.

1970-е гг.

Гедонизм

Когда грустят матёрые,

Умеющие жить,

Я как-то не догадываюсь –

что им предложить.

Пудовый ключ от Ревеля?

Большую глыбу с Альп?

Грозу в степях? Раба в цепях?

Иль собственный мой скальп?

Что делать. Мне не верится,

Что им помочь могли б

Луч солнца,

Цветик Аленький

И летний лепет лип.

1990-е гг.

Алжирская баллада

Отдыхала я, глазея

На растенье едкое и маркое;

Бузина – как бумазея

Сельских платьев! – ветхая и яркая…

Хрупкость веток и – ехидство

Ягод, связанные чем-то коротко,

Разыграв иезуитство,

Прячут… простодушие какое-то.

О! – не так ли гнев Хассана*

(Узников гроза и мука мукова!)

неожиданно и странно…

пощадил – поэта однорукого?

Прилипал! Но прилипал-то –

С выкупом (не с пыткою стозевою!)

(Чай недаром при Лепанто

Потерял воитель руку левую)!..

И пока в лучах отвесных

Рдела площадь казнями кровавыми,

И, томясь в цепях железных,

Звеньями рабы гремели ржавыми, –

На серебряной цепочке

(Как часы!) держал властитель узника.

(Не во сне ль он слышал строчки

Книг его, великие, как музыка?)

(Смелым путникам – осанна!

Да минует их неволя жадная!)

Было ль сердце у Хассана?

Было. Ледяное. Беспощадное.

Но и в этом сердце льдинном

Варвара невежественно-злобного

Вдруг – при встрече с даром дивным...

Что-то человеческое дрогнуло!

…Жрец майдана, Вий-папаша, –

Дрогнуло ли бы – от беззаконного

Праведного чувства – в а ш е

Сердце? (Или тó, что вместо оного?)

Чтó в подкорке? (Далекó там

До того алжирца темнокожего!)

Гложет зависть к донкихотам

Вас, на человека не похожего.

Ваши тяжкие проекты

Не пролезут в прорезь секты;

Грех непредставимый руки свяжет вам;

Три фарцовщика не рота,

А злодейство не работа;

(Это и генетика докажет вам.)

Ваши Тучные Блаженства,

Дай-то Бог! – полопаются вскорости,

Не успев – за джентльменство

Выдать людоедские наклонности.

Выдать оные за мнимость?

Вот уж нет! Ясны для узнавания

Мёртвая неумолимость,

Сахарное самолюбование.

…Бузина при огороде –

Снова. Как положено. А в Киеве –

Уж не дядька (добрый вроде),

А безжалостные дети змиевы.

Арфы вешая на ивы, –

Кровь да гарь с одёжи лучше смыли бы!

Негатурова сожгли вы.

И Сервантеса не пощадили бы.

Ноябрь 2014 г.

____________

* Хассан (или Гассан) – алжирский правитель времён Сервантеса.

Московские геббельсы

Чем промышлял неприглашённый тип?

Чьи продвигал в Дамаске интересы?

За что в плену – без выкупов – погиб?

Нам не узнать от вас, – московской прессы!

Зачем такое вызывает в вас

Участие – антиисламцев мука?

Каддафи был растерзан напоказ, –

В его защиту не было ни звука.

Когда Саддам был отдан палачам,

Ему вы вслед лишь пуще клеветали!

Вы жертв резни багдадской не считали, –

Вы беззаботно спали по ночам.

Зато, проснувшись, рады лопнуть прямо,

Чтоб заступиться за врагов ислама!

1 февраля 2015 г.

«Магический реализм» и его свита

Неканоническая шла на сценах сага:

Злосчастный царь Эдип, – враждебных сил пожива,

Ошибкой – согрешив, не мог ступить и шага

Без отвращения к себе и без надрыва.

Сама судьба над ним потешилась глумливо;

В кровосмесительство случайно впал бедняга!

И вот уже не царь, – о, даже не бродяга! –

Ком грязи – Занавеса ждёт нетерпеливо.

Чернь хрюкнет: «–Ну и что? Подумаешь – «невзгода»!

«Мы не потерпим здесь аскетского зоильства!

«Все авторы у нас теперь – такого рода –

«Чтоб насаждать инцест, содом и педофильство.

«А сцены, где толпе САМ блуд не виден, – липа!

«…Теперь бы мы не так поставили «Эдипа»!»

Декабрь 2014 г.

Упорство в достижении цели

Из зависти старинной

иль от забвенья жажды –

Гробницу Архимеда

мы потеряли дважды.

Ну, в первый раз, быть может,

случайно? Но – канальство! –

Какое объяснение ВТОРОМУ разу дашь ты?!

1980-е гг.

Ода Чарльзу Диккенсу

I

Нувориши

Своим указом

Упразднили Диккенса разом.

Но Диккенс есть.

Это их, нуворишей, нету!

Несмотря, что по белу свету

Их следов непотребных не счесть.

Но… какой же себя-то жемчужиной

Провиденческой выставить нужно,

Указуя, что Боз – «устарел»!

Что в божественной кузне Гефеста

Самому Гефесту не место, –

Побойчей-де найдётся пострел!

(Нимб над классикой? Он догорел.)

Се – ещё один классик! Которого

Обезвредить не терпится здорово,

Потому что ввергает в раздрай;

Что покой шельмецов нарушает,

Что бездарности сбыться мешает.

Что без гения – извергу – рай!

Без него-то и выступим шайками,

Чтобы, – нищих назвав «попрошайками»,

Их ДОБИТЬ! …Прощевай, суета

Джентльменства! На то мы и дряни,

Что и так воспарим во дворяне.

(Рушди в рыцари взят неспроста,

А за то, что сопатка не та!)

Пусть на месте Уэллера Сэма –

Дяди Сэма взыграет система.

Чтоб за гоготом – стёрся комизм.

Чтобы школьный урок заискрился

Упущеньями дядюшки Сквирса.

Чтоб «магический реализм»

Навалился на школьника! Чтобы

Из куска безразмерного злобы

Смастерили единственный тип

Нераскаянные эдипы,

А на диккенсовские ТИПЫ

Разделиться уж не могли б

Одинаково подлые рожи.

Знамо – рожи когда-нибудь тоже

Против воли заплатят долги…

Но пока – для грабительской спайки

Все ограбленные – «попрошайки»;

Грабить можно. Просить – не моги!

Чем же бабушке – нищей, не-сальдовой –

Крошкой, что ли, питаться асфальтовой,

Коли ей запрещают просить?

Кто придумал? Кто «за» прогорланил там?

Или принят… не в стенах парламента

Сей «закон», запрещающий жить?

От побоев, почти небывалых,

«Попрошайки» загинут в подвалах.

Диккенс!

Ты их один защищал!

На дорогах бесповоротных,

В диких школах, в Домах Работных

Принимать людей за животных

Властью гения – запрещал.

Но ушёл ты, как свет из пейзажа.

Без тебя же, столь зоркого стража,

Что с бездомными станет, скажи?

Посреди небреженья и слежек

Нынче нет у них… даже ночлежек!

Спят под снегом. Не встанут «бомжи».

Жан-Батист Камиль Коро. «Порыв ветра»

II

Демос, как-нибудь да утеплённый,

Пересилит любые циклоны,

Бурю, шторм – на разрыв ветрил…

Но в пути, по-другому трудном –

С тьмой промозглой, со смогом нудным –

Кто играючи нас примирил?

С мелкой моросью? С полу-снегом?

С продвиженьем в тумане пегом?

Кто соделал для нас наперёд

(Наряду с посветлением святочным) –

Интригующим столь,

столь загадочным –

Неизбежное зло непогод?

Без него – кто не впал бы в уныние

Даже просто – от мокрого инея?

Без него (что прославлен и здесь)

Даже вьюжищу выдержав грозную, –

Кто стерпел бы сию… скрупулёзную

Водянистую мглистую смесь?

Скользко, зябко в потёмках беззвёздных…

Но тем ярче для путников поздних

Свет ночлега блеснёт золотой;

Путь не так одинок и плачевен,

Коли отблеск от окон харчевен

Примешается к мороси той.

Вот он – Юджина плащ сверкающий!

Вот он, дождик, с него стекающий!

А вчера, перед снегом, как встарь,

Объявить я решительно вызвалась;

– Это диккенсовская изморось!

Это диккенсовская «хмарь»!

Это в диккенсовскую наледь –

Перекатные перлы зимы…

Ни на выбоинах, ни на гладях

Не согласные с нелюдью ладить –

Это диккенсовские мы.

III

Уж давно за бесснежьями грубыми

Вижу город я с дымными трубами;

Это там, где туманы и смог,

Где от моря порой продуваемость…

Где картин непередаваемость

Переходит в Единственный Слог!

Там, где Сайкс дожидается Феджина.

Там, где Клейполу по уху съезжено.

Там, где столько забавных зевак!

Там, где Оливер ходит крадучись,

Но ворья записному аду – честь

Не оказывает никак.

Бог поддержит, дитя, твои чаянья.

(Чу! – метели дыхание тайное,

Вот снежинки заглавные две…)

Боз придёт и развеет отчаянье.

Верь; не только промозглое таянье, –

ВСЕ ПОГОДЫ – В ЕГО РУКАВЕ!

III

…Жизнь обходится с Лондоном круто.

Но слагаются в Песнь почему-то

Тёмный вечер, тяжёлая смута,

Ложный блеск, неуместная прыть,

Гнев причудницы, выходки плута…

…Кто другой бы – так много уюта

С бесприютностью мог совместить?

Но и лжи хитрецам не простить?

Кто бы знал, как целебна молитва

Дяди Скруджа, что (зря не божась)

Вдруг заметил, что жизнь… не элитна?

Кто б поверил, что столь монолитно

Может выглядеть город, – сложась

Из униженных, сгорбленных скрытно,

Рваных, странных, поевших не сытно,

Сбитых с ног… Упадающих в грязь?!.

Не сдавайтесь, печальные лузеры;

Одевайтесь-ка в синие блузы вы!

Но… расправился Бамбль с профсоюзами.

«Гегемона» затюкала мразь.

Лишь Поэт, поощряемый музами,

С бедным людом – последняя связь.

…«Устарел», говорите?

О Боже!

Докажите, что он не моложе

Всех «реформ» и любых «ускорений»!

«Устарел»? Да с чего ж это вдруг?

Благодетели! Так не бывает;

Человечность не устаревает.

Это вы, не родясь, устарели,

Хоть и схапали всё, что вокруг.

----------

Вот он – сколок разбитой скрижали –

Лондон Диккенса! Что-то в нём есть…

Три кита этот Лондон держали;

Радость жизни, Надежда и Честь.

От судьбы никому не удрапать;

Повторятся и сырость и слякоть –

И в быту, и в кропаниях книг…

Вместо Домби проклюнется Сорос…

Та же самая выпадет морось…

Но не будет того, чтоб ЕЩЁ РАЗ

Лондон диккенсовский возник.

24 декабря 2014 г. – 4 января 2015 г.

Всемирная отзывчивость в ореховой скорлупке

Есть гуманисты для своих.

Всемирно-чуткие – для секты.

Для родственников есть у них

Всемирно-чуткие проекты;

Чтоб трусу – орден дать на грудь…

Артистом чтоб назначить с хода

Народнейшим – кого-нибудь

Из ненавистников народа…

Не то они внутри, в стране…

Не то – в заочности бродяжьей…

На чьей, пёс знает, стороне,

Но главным образом – на вражьей.

Какого ж им ОТ НАС рожна?

Зачем я верить им должна?

2014

Песнь о том, как прятали съестное

Жизнь! Мошенникам отмсти,

Что, в пылу своих затей,

Лишь скумбрёжные хвосты

Продавали для людей!

(Жестковато? – поскобли.

Или вымочи в тазу).

Но куды – в таком разу –

Сами скумбрии ушли?

Кто их кушал в трудный час?

(А новейший лафайет,

Что хвосты рубил для нас, –

Усмехался или нет?)

Кто ж там верит, детски-прост.

В самостийный рыбий хвост:

Знай; ни щуку, ни язя

Ко хвосту свести – нельзя.

Не подсказывай судьбе,

Не клянись до хрипоты –

Будто сами по себе

В море водятся… хвосты!

Что? Среди морских валов

Ходят рыбы – без голов,

Плавников, боков и спин?

Только хвостичек один?

Вздор! Исправна и ЦЕЛА,

Где-то рыбка всё ж – была!

Ан коптилась не для нас, –

Не для скромных «тёмных масс»…

И покуда беднота

Обгрызала ость хвоста,

Основное мясо рыб

Кушал… подлинный сахиб.

(Ну так вот ты и представь;

Много есть вещей таких,

Что, пропав в одних местах,

Появляются – в других)…

Я, пожалуй, не совру,

От души заверив вас

В том, что чёрную икру

Кто-то прячет – и сейчас!

------

…Не успели гребни волн

Вспомнить песню о хвостах,

Как в степи – застрял состав…

Масла сливочного полн!

Говорят, застрял не сам,

А его застряли там.

Дабы сам полдневный жар,

Растопив, списал товар.

Долго ехать не пришлось

Поезд сделался нескор.

Ан промаслился насквозь;

До прицепов и рессор!

От колёс до самых шпал

Поезд в масленицу впал.

Но ни в город, ни в село

Масло так и не пришло.

------

Тот состав не одинок –

Было множество таких…

Отчего ж никто не мог

Разгрузить иль сдвинуть их?

То ли звёзды так сошлись?

То ли руки отнялись?

По усам нектар бежал –

В рот ни разу не попал.

--------

Помню вечер с чёрным дном.

Долго болен, тих, устал, –

В лавке с грязным фальшь-окном

Ты боржома не застал.

Странно! – Списан без пера,

С полок срезан, как ножом, –

В той дыре – ещё вчера

Изобиловал боржом!..

А назавтра – в миг един

Строй буржуйский встал вокруг.

И? – …севрюги (не без спин!)

Ветчина, пельмени, лук,

Сыр, боржом, пуды сардин… –

Из неведомых глубин

СРАЗУ ВЫНЫРНУЛИ ВДРУГ.

8–9 декабря 2014 г.

* * *

Я Ирода кляла и страшного Иуду…

И некто стал ходить, как тень, за мной повсюду.

Однажды он вошёл и крикнул, зарыдав;

– Портянки никогда я больше красть не буду!

Нескладная стрела из связки запасной, –

Опять ударишь ты по совести больной!

Но, чувствуя себя во всём непогрешимым,

И не почешется мерзавец записной.

1970-е гг.

Верный Санчо на отдыхе

В душе у Санчо

память Дон Кихота –

Есмь трудная ответственная нота

Не то вины какой, не то просчёта…

И счастлив отдохнуть! И жаль чего-то.

И чудится ему в мечтах заглавных,

Что рыцаря от действий своенравных

Оттаскивал… другой, наверно, кто-то?

А он – разил титанов с НИМ на равных!

(А как же? Ведь работа есть работа.)

Крылатых мельниц нет – подраться не с кем!

И мех с вином старинным лопнул с треском…

А впрочем, мы не пьём и не дерёмся; Покончено с деньков минувших блеском!

А жаль чего-то…

Испания обставлена горами

И уцелеет, – что картина в раме.

Но чтó – весь белый свет с его дарами –

Без Дон Кихота?!

Скажи, Послеобеденная Дрёма;

Куда летит под ветерком солома?

Кто стибрил наши сёдла из загона?

Куда ведёт дорога сзади дома?

Не знаешь? То-то!

Октябрь, 2014 г.

Песня

Бренчит лесной источник

В душистом забытьи,

Покуда ни источит

Все камушки свои.

Потупилась фиалка

У ивовых корней…

А мне – совсем не жалко

Истёртых в пыль камней.

И если бы от песни

Остался только звук…

Ну что ж, – на то и песня,

Чтобы ЗВУЧАТЬ, мой друг!

1959

Памяти Вильгельма Левика

Двухтомник Гейне в Вашем переводе

Вы мне пообещали как-то раз.

Но Ваши дни уж были на исходе:

Как в «Гамлете» – высокий дух угас!

Оставя след, блистающий в народе

И влагой выбегающий из глаз

У всех, кто нежно чтит и помнит Вас,

Как помнят ясный день – при непогоде.

Ронсар беспечный Вам казался краше.

Мне – больше улыбался Дю Белле.

Но тот и этот – были оба Ваши;

Обоих Вы нашли в забвенной мгле.

Не становитесь же за ними «третьим»;

Мы всё равно Вас вовремя заметим!

30 мая 2014 г.

* * *

Люди не верят поэтам;

Слов сочетаниям звучным

Внемлют, как сказкам досужим,

Сладким, но антинаучным.

К правде, поэтом открытой,

Люди приходят – иначе;

Позже.

В обход.

По дорогам

Более трудным и вьючным.

1970-е гг.