Наш сегодняшний собеседник родился в белорусской деревне Крейванцы, свободно владеет белорусским, польским, немецким и дари. Работал учителем черчения, труда и физкультуры в сельской восьмилетке, служил в спецгруппе ВДВ в Афганистане, окончил Военно-политическую академию имени Ленина, защитил кандидатскую диссертацию по психологии, был депутатом Госдумы III, IV, V и VI созывов, с 29 сентября 2015 года представляет Смоленскую область в Совете Федерации и входит в Высший совет партии «Единая Россия». Речь идёт об одном из самых ярких российских политиков, сенаторе Франце Клинцевич.

– Франц Адамович, вы – не из военной династии, а вся ваша жизнь связана с армией. Как это получилось?

– Наверное, началось всё с того, что Советская власть и мой отец приучили меня к чтению. Передо мной и сейчас стоит такая картина: зима, сумерки, в избе горит керосиновая лампа, – электричества у нас тогда не было, – я делаю уроки, а за столом рядом со мной читают книги мой отец, и мой дед. Иногда вбегала мама и кричала: «Ховайте книги! Соседка иде, стыдно перед людями, кажуть, нечего вам робить, книжки читаете!..». Ну, дед с отцом тут же прятали свои книги, и принимались что-то делать по хозяйству… Понятное дело: в деревне чтение считалось блажью, ничегонеделаньем, а ленивых в деревне не уважают. Но я слыл в нашей деревне главным книгочеем, перечитал практически все книги в библиотеке, особенно полюбил французскую и английскую классику, и до сих пор Айвенго остается одним из любимых моих героев. Конечно, запоем читал и русскую классику, и книги советских писателей.

– А какие книги и писатели – самые любимые?

– «Легенда об Айвенго», фантастика Головачёва, Тормашева, и конечно, Азимова, Брэдбери, Беляева. Огромное впечатление произвела «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, и для меня было великой честью через много лет познакомиться с легендарным лётчиком Алексеем Маресьевым. Считаю, что книга сформировала меня как личность, дала понимание того, что хорошо, а что плохо. Правда, у учителей в сельской восьмилетке со мной были немалые проблемы. Особенно обижалась на меня учительница литературы, которую я мучил своими «поправками» и «дополнениями»…

– И всё же, почему крестьянский сын вдруг решил стать военным лётчиком?

– В деревне с детства приучают к тяжёлой работе, и уже в шесть лет я пас коров. А у нас вокруг было много военных аэродромов, и в небе часто появлялись самолёты. Для меня они были пришельцами из какой-то другой, прекрасной жизни. Я ещё думал: мол, мне учиться целых десять лет в школе, потом в военном училище, а так хочется прямо сейчас сесть за штурвал «ИЛа» или, лучше, «МИГа»! Но вообще я должен был стать художником, и многие считали, что у меня есть талант к живописи. У меня, кстати, уже в 14 лет прошла персональная выставка, и о ней даже сняли документальный фильм, и через много лет, уже в 2010 году, один белорусский режиссер снял продолжение этого фильма.

Но в детстве я грезил только небом, и собирался поступать в Харьковское лётное училище. Однако обстоятельства сложились так, что поступил в Минский театрально-художественный институт, на отделение станковой живописи. Проучился недолго: через три месяца подрался с сыном проректора, заступился за кого-то. Парень я был здоровый, деревенский, несправедливости не терпел, ну и дал ему… Куратор нашей группы очень хорошо ко мне относился и посоветовал идти от греха подальше в армию. Так отслужил я срочную, потом поступил в военное училище. Только вот лётчиком так и не стал.

– За годы службы вам пришлось поездить по дальним гарнизонам…

– Да, служил и в Литве, и в Молдавии, и в других местах. Это было хорошее время молодости, и, хотя, конечно, бытовых проблем хватало, семья меня всегда поддерживала, и служба была в радость. Кстати, через много лет, уже в 2005 году, удалось опять побывать в Литве, увидеть дом, в котором я жил в Алитусе, и там даже скамейка во дворе – та же самая. Сейчас многое изменилось, и Литва давно заграница, но для меня с этой страной связано немало хороших воспоминаний, хотя бы потому, что в Алитусе родился мой сын.

Сегодня страны Балтии – во всяком случае, Литва и Латвия, – обречены на физическое исчезновение, как государства. Люди уезжают отсюда на заработки в Европу, их места занимают украинские гастарбайтеры, вложения ЕС в эти страны сокращаются, а при уничтоженной экономике и отдавать долги нечем. Проблемы здесь возникнут серьёзные. А ведь это были самые процветающие советские республики…

– А почему вообще случился развал СССР? Это была стратегическая ошибка, из-за которой мы потеряли, например, Украину?

– Вы правильно сказали, это была стратегическая ошибка, и допустили её не в 1991 году, а значительно раньше. Эта тема ещё потребует разбирательства. Я не любитель конспирологических выкладок, но не сомневаюсь, что здесь сыграл свою роль преждевременный уход из жизни Юрия Андропова в 1983 году. Да, он был очень болен, но его смерть вызывает немало вопросов. Немногие знают, что Юрий Владимирович собирался «разрядить» такую мину замедленного действия, как национальный принцип, по которому строился СССР. Проживи он немного дольше, ленинский принцип самоопределения наций, вплоть до отделения, и ленинская же «национальная» территориальная система были бы существенно скорректированы. Это могло изменить всё –- укрепилось бы государство, и, уверен, СССР, обретя новое качество, никуда бы не делся. Но Андропов не успел осуществить свой план.

Убеждён: нельзя делить страну на национальные квартиры, должно быть единое государственное пространство. Советский Союз был изначально разделённым на перегородки общежитием, а не общим домом. Общежитие вообще родным домом быть не может, и жильцы считают себя в нём временными. Думаю, что эти уроки актуальны и сегодня – с учётом, разумеется, того, что национальная ситуация в современной России во многом иная, чем в Советском Союзе. Тем более что США не собираются отказываться от своей старой идеи – ослаблять оппонентов с помощью раздувания межнациональной вражды. Играть на национальных противоречиях – давняя политика Вашингтона, и принцип «разделяй и властвуй» используется сегодня американцами во многих многонациональных странах. Пример – Югославия, буквально разодранная на «национальные» куски в девяностых годах.

– Какие ещё ошибки позднего Советского Союза мы, на ваш взгляд, не должны повторять?

– Это тема для отдельного разговора. Коснусь только одного момента. Тогда говорили об «агентах влияния». Сегодня – о «пятой колонне», и очень часто людей из этой «пятой колонны» используют «втёмную», они далеко не всегда понимают, что их вообще используют. Возьмите наших «несистемщиков» вроде Навального и иже с ним. Они говорят, что «вскрывают пороки общества», но вся их работа направлена на сохранение недостатков и проблем, с которыми пытается справиться государство.

И очень важно, чтобы все «государевы люди», то есть, чиновники и силовики, были чистоплотными, иначе коррупция разъест всё наше общество, уничтожит государство. Посмотрите, как неуютно чувствует себя бизнес. А ему просто не надо мешать: дайте людям стабильные, понятные и прозрачные «правила игры», и позвольте им работать. А что мы видим? Чиновничество и недобросовестные правоохранители, фискальные органы и Бог знает кто ещё, пытаются «нагнуть» бизнес, заставить его работать на их карманы… Думаю, абсолютное большинство государственных служащих – порядочные люди, но все портят коррупционеры, буквально разваливающие страну.

Многое упирается и в то, что нам навязали ложные ценности, разлагающие и народ, и государство. Вот у нас любят поговорить о «нехватке» свободы слова. Извините, но в этом смысле Россия сегодня – самая свободная страна мира. Можно говорить и писать всё что угодно, и в ток-шоу, идущих на федеральных телеканалах, участвуют самые разные люди, в том числе и критикующие политику Кремля. Но свобода – это не анархия и не вседозволенность, порождающие хаос. А нам навязывают именно такое понимание свободы. Мы слишком увлеклись «европейскими стандартами». Но, уверен, у нас здоровое общество, и гей-парадов в Москве и других российских городах никогда не будет. Как не будет у нас и ювенальной юстиции, скроенной по скандинавским лекалам, когда ребёнка могут отнять у родителей только за то, что они, видите ли, заставляли его делать уроки…

– Франц Адамович, а из чего состоит обычный день российского сенатора?

– Прежде всего, – это законодательная работа. Мы рассматриваем в Совете Федерации законы, принимаемые Госдумой, и законопроекты сенаторов. Это сложная, серьёзная и основательная работа, ведь каждый законопроект требует согласования в правовом управлении Совфеда, правительстве, отдельных профильных министерствах, в экспертном сообществе и в правовом управлении Администрации Президента. И каждый закон должен быть увязан с федеральным законодательством. Конечно, как военный человек, я больше занимаюсь вопросами обороны и безопасности, этой сфере посвящены все мои законопроекты, а их за время сенаторства у меня более десяти, и всегда это была сложная многоступенчатая работа. Например, по одному законопроекту я ходил в Госдуму как на работу, выступал перед депутатами семь раз, и ускорить обсуждение этого документа в Думе удалось только при поддержке спикера Вячеслава Володина. Главное – приведение российского законодательства в соответствие с социально-экономическими реалиями России. Ведь жизнь не стоит на месте, и законы государства от этой жизни отставать не должны.

Взрослевшие в огне Афганистана

– Социальные льготы ветеранам боевых действий – один из главных вопросов, который задают мне и «афганцы», и мои избиратели в Смоленской области. Вот сейчас разделили ветеранов Великой Отечественной войны и ветеранов боевых действий, а есть ещё одна важная категория – семьи погибших военнослужащих, и эта категория до недавнего времени приравнивалась к ветеранам Великой Отечественной, а потом была переведена в категорию региональных льготников. Это, в основном, вдовы и родители погибших, и государство многое сделало для их материальной поддержки. Но тут есть немалые перекосы. Например, я категорически против приравнивания к ветеранам боевых действий ветеранов конфликта 1968 года в Чехословакии. Ну, никак нельзя сравнивать, скажем, «афганцев», с теми, кто входил в августе 1968 года в ЧССР, там не было собственно боевых действий.

– Мне довелось служить в Центральной группе войск в Чехословакии, и, когда в августе 1968 года туда входила Железная дивизия из Прикарпатья, боевых действий в полном смысле этого слова там действительно не велось, хотя, конечно, и приятного было мало. Во всяком случае, в нас не стреляли, нас не взрывали, и с Афганистаном, Кавказом или, тем более, с Сирией эту ситуацию сравнивать никак нельзя. За что же – льготы?

– Ну, вот и я о том же, хотя на меня за это многие обижаются. И я говорю таким людям: если там не было боевых действий – как же можно приравнивать вас к ветеранам, прошедшим Афган или «горячие точки» в бывшем СССР? Надо реально смотреть на вещи, и не надо кричать о заслугах там, где их нет. Конечно, по-человечески хочется дать льготы всем, но все-таки надо исходить из возможностей российского бюджета. Невозможно бесконечно расширять круг льготников. Возьмите хотя бы такую категорию, как «дети войны». Там, где речь идёт о детях-узниках нацистских концлагерей, или об угнанных в рабство в Германию, об инвалидах, – вопросов нет, этим людям надо давать льготы. Но ведь в категорию «детей войны» сейчас пытаются втиснуть всё поколение, пережившее войну. Сейчас на этой теме активно спекулирует КПРФ. Понимаю, как публичный человек, я не должен говорить, что кто-то недостоин льгот, но как государственный человек, я обязан исходить не из благих пожеланий, а из реальных возможностей государства. Если уж кому-то надо всемерно помогать – это молодые семьи. Если мы ничего не делаем для молодёжи, - у нас нет будущего. Чтобы успешно развиваться, Россия должна иметь население в два раза больше нынешнего, у нас огромные неосвоенные пространства. Кто будет их обустраивать? Если мы думаем о будущем России, надо помогать молодым, потому что они и есть наше будущее.

– Ой, не популист вы, Франц Адамович …

– Да, я не популист. Говорю правду, иногда неудобную, и понимаю, что это создаёт мне немало проблем. Но иначе нельзя, и если ты болеешь за свою страну на деле, надо думать не о карьере и деньгах, и не о том чтобы быть приятным для всех. Меня радует, что сейчас и Президент, и правительство уделяют особое внимание молодёжной политике. Вот иногда приходится слышать критику проекта «Лидеры России» а я считаю, что это очень хорошее, нужное стране дело. И я согласен с Сергеем Кириенко, который сказал, что «генералами должны быть не только дети генералов». Вот у меня родители – крестьяне с двумя классами образования, меня никто не «толкал», и всё, чего я добился, связано с моим трудом, и с государством, этот труд оценившим. Да, не всё было гладко, были и вышестоящие «дяди», которые пытались меня «притормозить» и «задвинуть» просто потому, что «дядям» не хотелось, чтобы в стране был наведён порядок. Их и так всё устраивало. Знаете, мне иногда говорят: ты же давно в политике, тебя все знают, можешь делать хороший бизнес… Но у меня есть принцип: или я остаюсь самим собой и делаю нужное стране дело, или надо уходить из политики и заниматься карьерой, деньгами и прочим.

– Какое человеческое качество для вас – главное, и чего вы никогда не простите?

– Главное качество хорошего человека – доброта. А не прощу – предательства.

– Вам пришлось работать и общаться со многими известными персонами. Среди них была и такая малоприятная личность, как Денис Вороненков…

– В нём я разобрался быстро и сделал всё для того, чтобы Вороненков был изгнан из аппарата Госдумы после истории с мошенничеством, которым он попытался заняться на Охотном ряду вместе с сыном одной известной фигуристки. Политика для него была только бизнесом, и он долгое время пытался внедриться в Госдуму, пока в 2011 году не стал депутатом от КПРФ. Я уже тогда предупреждал коммунистов, что у них будут с Вороненковым большие проблемы. И когда он устроил громкую свадьбу с депутатом от «ЕР» певицей Максаковой – я тоже говорил, что никакого «восхищения» эта парочка не достойна. Так и случилось. В Думе Вороненков пытался «приподнять» свой статус, ему это было нужно для повышения его тарифов «на решение вопросов». Всё, что случилось с ним потом – вполне логичное завершение карьеры афериста и мошенника «на доверии».

– Сегодня Россия буквально окружена натовскими базами, а у нас всего несколько зарубежных баз – в Армении, Киргизии и, с недавних пор, в Сирии. А те, кто окружил нас военными базами, упрекают Москву даже за отправку в Венесуэлу 99 военных советников…

– У США по всему миру около 700 военных баз, плюс сотня баз НАТО. Правда, 400 американских баз законсервированы, их обслуживают десять-двенадцать человек, но эти базы полностью готовы к использованию, и, думаю, уже никто не сомневается, против кого их хотят использовать. НАТО за последние два десятка лет продвинулось далеко на восток, оказавшись у границ России. Но, оказывается, это Россия «приблизилась» к границам НАТО!

У нас оборонительная военная доктрина, и вооружённые силы России – это всего 1 миллион человек, причём армия становится профессиональной, здесь служит всё больше контрактников. Безопасность страны обеспечивается за счёт военно-технической составляющей, но с каждым годом расходы на вооружение у нас снижаются. Тем не менее, даже в рамках такого бюджета, как недавно отмечалось на заседании военно-промышленной комиссии, в ракетных войсках сегодня 95% новой техники, в сухопутных войсках – 62 %, в ПВО – 80 %, и до 2030 года наша армия будет полностью укомплектована современным оружием и техникой. Вместе с тем, к этому же времени примерно половина продукции нашей «оборонки» будет гражданской, и это будет не пресловутая «конверсия» 90-х годов, когда авиазаводы производили кастрюли, а выпуск технологически сложной современной продукции.

– Россию обвиняют и в «аннексии» Крыма, хотя те же деятели признали в своё время «независимость» от Сербии Косово, где никакого референдума не было…

– Напомню, что к моменту референдума в марте 2014 года в Крыму было всего 13800 наших военных, хотя по договору с Украиной их могло быть 25 тысяч. Да, туда были переброшены наши десантники и спецназ, но их задачей было предотвратить кровопролитие. Почему-то на Западе «не знают», что перед референдумом в Крым были направлены националисты-радикалы, в украинских воинских частях им должны были раздать оружие. Это привело бы к такой войне, рядом с которой даже бойня на Донбассе показалась бы детским садом. Наши десантники не дали развиться этому кровавому сценарию, ни одного выстрела не прозвучало. Да, были убитые, когда из Киева подослали снайпера, застрелившего одного демонстранта и одного украинского мичмана. Всё делалось как на «майдане», где снайперы обстреливали обе стороны и провоцировали таким образом эскалацию конфликта. В Крыму это не прошло: националисты опоздали, и американская «схема» не сработала.

– Но гарантирована ли сегодня наша безопасность?

– Гарантирована. И дело не только в новой технике и ультрасовременном оружии. Я два года провоевал в Афганистане, пять лет проработал на Кавказе, в Чечне, и знаю все плюсы и минусы нашей армии. Но в Сирии я увидел совсем другую армию: современную, технологичную, умную. Это армия, где на первом месте – человек. Наши солдаты, офицеры и командующие имеют сегодня уникальный опыт боевых действий. Ни на каких учениях и тренировках такого опыта не приобрести. Проще говоря, у нас самая «обстрелянная» армия в мире, и такая сильная армия – гарант безопасности нашего государства.

– Это относится и к борьбе с терроризмом?

– Да, здесь мало что изменилось со времён афганской войны. Американские спецслужбы кормили и вооружали афганских террористов, против которых мы воевали. В Сирии – то же самое. Только теперь американские спецслужбы подкармливают террористов, против которых воюет американская армия. Их цель – провоцирование деструктивных процессов в регионе для создания новой газотранспортной системы, проще говоря, «труба» из Саудовской Аравии должна контролироваться американцами.

Но это палка о двух концах: сегодня Европа наводнена беженцами с Ближнего Востока. Завтра они станут очень опасны, ведь это люди не просто другой религии, но и другой культуры, другого менталитета. Оружие – серьёзный фактор, который американские специалисты почти не берут в расчёт, когда изучают последствия ближневосточных событий, в том числе и то, как отразятся эти события на европейских союзниках США. Они словно не понимают, что наступит момент, когда справиться с этой проблемой силовым образом будет невозможно. Они уже наступали на эти грабли, когда их же выкормышы снесли им две башни торгового центра в Нью-Йорке. Хотя, зная, как работают спецслужбы, я не очень верю в то, что американские джеймсы бонды не участвовали в разработке этого «громкого» теракта. Кстати, перед Афганистаном американцы очень тщательно опрашивали наших ветеранов, и я тогда им посоветовал не лезть в эту страну. Но они влезли – и завязли там надолго.

– С кем бы пошёл в разведку сенатор Клинцевич?

– Если честно, я эту фразу не люблю. Давно понял – всё зависит от обстоятельств. В Афгане я видел, как маленький хлипкий паренёк, которого «чморили» все кому не лень, во время боя стал настоящим богатырем, героем, а его товарищи, могучие мускулистые парни, сразу «сдулись». В экстремальных ситуациях важно и оружие, и хорошая выучка, но главное – сила духа. И когда я выходил со своей группой к душманам на переговоры, когда мы заходили в афганские кишлаки, я знал, что мои товарищи меня не подведут, так же, как и они были уверены во мне.

– О чем вы говорили с афганцами?

– Мы вели переговоры со старейшинами и с полевыми командирами, а главной задачей было создать так называемую «сеть доброжелателей». Проще говоря, это были информаторы, которые сообщали нам о передвижениях душманов. Потом такую агентуру создавали уже офицеры ГРУ, но мы были первыми. Конечно, обо всём рассказывать я не могу и сегодня, но вот о людях, рядом которыми воевал, вспомнить надо обязательно. А таких людей было много. Это командир 345-го отдельного парашютно-десантного полка Герой Советского Союза Валерий Александрович Востротин, возглавляющий сегодня Союз десантников России. Про Востротина можно рассказывать сутками. Это не просто военный человек, это ещё и поэт, он пишет прекрасные стихи. Среди таких людей – Герои России Владимир Шаманов, Вячеслав Бочаров, Алексей Романов. Они видели смерть, но оставались людьми во всех обстоятельствах. Слава Бочаров, например, лежал в госпитале среди убитых, и вдруг санитарка-чеченка заметила, что у одного из «убитых» шевелятся пальцы. Так Слава и родился во второй раз.

Многие из моих боевых друзей стали известными политиками и успешными бизнесменами, но и сегодня для них главное звание – воин-«афганец». Юнус-Бек Евкуров, «командующий» сегодня Ингушетией, – это настоящий герой! Они все герои: мой сержант, а ныне сенатор Дмитрий Савельев, у него две медали «За отвагу»; еще один солдат и сенатор Игорь Морозов и совсем недавно ушедший от нас бывший директор ФСБ Николай Ковалев. Мы не смотрим на границы, и сегодня Герой Украины Сергей Червонописский, возглавляющий Союз воинов-афганцев Украины, остаётся моим боевым товарищем, как и тридцать лет назад. То же скажу и о Валерии Гайдукевиче, возглавляющем «афганцев» Белоруссии, и обо всех моих соратниках по Афгану. Это великие люди! Для меня навсегда останутся друзьями и Иосиф Кобзон, и Александр Розенбаум, и Александр Маршал, песни которых трогают до глубины души, и военачальник Владимир Леонидович Говоров, и Борис Грызлов, и Вячеслав Володин, и Сергей Шойгу, у которых я учился сложной профессии политика. Мне везло и везёт на хороших людей.

– У вас есть мечта?

– Моя мечта – достроить храм-памятник в Сафоново, в деревне Рыбки Смоленской области. Этот проект предложил писатель и общественный деятель Александр Проханов. Храм будет стоять на Поле Памяти, а вокруг него мы 15 мая высадим яблоневый сад – там будет столько же яблонь, сколько погибло наших соратников-афганцев из Смоленской области. В самом храме можно будет увидеть имена всех этих героев, независимо от их вероисповедания – там и православные, и католики, и мусульмане, и буддисты. Все они – герои, которыми гордится Россия, и их имена должны остаться в людской памяти. Это наш долг перед товарищами, не вернувшимися с войны. Большую помощь нам оказал председатель областного Законодательного собрания Игорь Ляхов, он искренне болеет за этот проект, и без поддержки Игоря Васильевича нам не удалось бы сделать так много. Для меня строительство этого храма – дело чести, и мы обязательно его построим.

Беседу вел
Григорий Саркисов