Это только кажется, что кофе бодрит. На самом деле я от него засыпаю. Не смог уплыть в сон до рассвета, встал, сделал себе кофе (неважно, зерновой или растворимый), прошло полчаса – и наваливается, как облачный медведь, снежный провал. Там какая-то тайна в кофейном зерне есть: два участка, две сферы, два противоположных поступка. Вообще это называется кофеином и теобромином, но мы назовём их «поступком действия» и «поступком сна».
Выпил человек кофе, вроде проснулся, но это просто так кофеин сразу действует. Но медленно, исподтишка начинает раскрывать свою «чашечку цветка» алкалоид обратного действия. И вот ты уже опять засыпаешь. Засыпаешь ты, засыпает Джон Донн, засыпает бутыль, фарфор, хрусталь, засыпает посуда. (Хуже всего, если засыпает водитель фуры, который решил ехать в ночь и взбодрил себя для этого кофе. Не дай бог заснёт. Эффект тридцатого километра ещё никто не отменял.)
Спят ангелы. Тревожный мир забыт
во сне святыми – к их стыду святому.
Геенна спит, и Рай прекрасный спит.
Никто не выйдет в этот час из дому.
(И. Бродский. Большая элегия Джону Донну)
Но есть тайна, оказывается, не только в кофейном зерне, но и в грибах. Тут выяснилось, что грибы (сыроежки, боровики, мухоморы) умеют под землёй общаться друг с другом. Учёные считают, что для этого у грибов в запасе существует примерно 50 «слов». Они рассказывают друг другу о том, «сыты» ли они или какие у них сейчас повреждения.
Хотя, конечно, никакие это не слова – электрические сигналы. Но, как пишут учёные, эти сигналы по структуре чем-то похожи на человеческую речь. Вот цитата:
«Подобно тому как передают информацию нервные клетки человека, грибы посылают друг другу электрические импульсы через гифы – это нитевидные образования, спрятанные под землёй».
А я читаю всё это и думаю: а вдруг среди грибов есть неожиданно народившийся гений? Свой грибной Уитмен. У которого не 50 «слов», а 60? Или гриб Марина Цветаева. У нее «слов», может, и поменьше, но есть несколько, от которых всем остальным грибам как-то неуютно. «Все восхваляли? – «транслирует» она им по общей грибнице. Грибам неловко: вроде и не восхваляли. Тогда им идёт под землёй новый сигнал: – Мне совершенно всё равно...» Дальше уже не разобрать – этих и последующих «слов» все прочие грибы-обыватели и не знают.
Но вздорная мысль, что среди этих эукариотических организмов может случайно народиться грибной поэт, мне нравится.
...Когда-то Бродского Лимонов обозвал поэтом-бухгалтером. Бухгалтер – это тот, которому надо всё описать. «Бухгалтер поэзии, он подсчитает и впишет в смету все балки, костыли, пилястры, колонны и гвозди мира. Пёрышки ястреба». И в этом есть какая-то горькая доля правды. (Как и Уитмен, скажем мы вслед за Лимоновым. Только тут у нас бухгалтер весёлый, широкий, подвыпивший. Милый-милый наш бухгалтер Уолт.)
Поэт – это тот, которому нравится перечислять предметы. Давать существам имена.
Поэт-гриб – это тот, кто сверх пятидесяти слов вдруг придумает пятьдесят первое. Не «тут почва суха», не «мне обломали шляпку» – а «мне грустно сегодня».
А гением станет тот гриб, который «напишет»: «Мне сегодня как-то особенно грустно».
Вот за это «как-то» мы и должны будем тогда подарить этому грибу его грибное бессмертие.