* * *
Но старость мне согнула плечии мне смешно, что я поэт.Александр Блок
Мне странно увядать без страха,
бесславие больничное принять,
себя слезой своей пронять,
коль койкой обернулась плаха.
Мне страшно увидать пустое
не тело без души, о нет,
а сердце, давшее обет
застыть в восторженном застое.
Мне страстно убывать придётся,
о, как легко не рваться ввысь,
туда, где даль венчает близь,
и вечность в судорогах бьётся…
Как славно – страстью жить не надо,
ведь возраст вышел в апогей.
Теперь я знаю, что отрада
не в радуге земных страстей –
покоя сердце старца просит,
сном осень жизни плодоносит.
бесславие больничное принять,
себя слезой своей пронять,
коль койкой обернулась плаха.
Мне страшно увидать пустое
не тело без души, о нет,
а сердце, давшее обет
застыть в восторженном застое.
Мне страстно убывать придётся,
о, как легко не рваться ввысь,
туда, где даль венчает близь,
и вечность в судорогах бьётся…
Как славно – страстью жить не надо,
ведь возраст вышел в апогей.
Теперь я знаю, что отрада
не в радуге земных страстей –
покоя сердце старца просит,
сном осень жизни плодоносит.
* * *
Уставшему от самого себя… я говорю –«Отчаль, любя тех, кто остался на причале».Глеб Горбовский
Мы не живём, а доживаем.
Жуём. В жилищах обитаем.
И ничего уже не ждём,
себя похоронив живьём.
Мы мечемся, глотая яства –
целебные достав лекарства.
Одна осталась страсть и роль –
скорее заглушить бы боль
и облегчить своё страданье!
Вот в чём оно последнее желанье:
пусть смерть заветною мечтой
с земной разлучит маятой.
Срок придёт, и я шагну за двери –
будет незачем тогда себя корить,
и надеяться, и во что-то верить.
Хорошо, что все закончатся дела,
счёт начнется вечного покоя,
хорошо, что выгорят дотла
планы собственного перекроя…
И спешить не надо будет никуда,
вот она, российская свобода –
и от каторги житейского труда,
и безмолвия извечного народа.
и о здоровье все заботы…
Но разве хуже тем среда,
что позже явлена субботы?
Но разве краше майский сад,
чем в октябре златая осень?
Мы вместе драгоценный клад
любви в сердцах друг друга носим.
но мы, старичьё, всё живём.
И тела бывалого бремя
в рецептах влача – бережём.
Мы дружно глохнем и слепнем,
и дышим на ладан гурьбой,
и поодиночке бесследно
встречаем Вечный Покой.
и нет её в сезонной круговерти:
сияет в зимнем небе летний свет,
свежесть весны сквозит в осеннем ветре.
Нет смерти и бессмертье – сладкий миф.
Нет времени – всё не стоит на месте.
Бессмыслен труд, и каждый, как Сизиф,
в людском усердье неуместен.
Сегодня жив ты – завтра труп,
как спички прогорают поколенья,
тебя стихии в пыль сотрут
в последнем падеже склонения…
не шастать по врачам и не болеть,
и близких не терзать своей бедой –
чтоб не гонялись за целебной ерундой.
Как плохо без прощанья уходить,
прощения у всех не испросить,
и не изведав жалости к себе
уйти, не покорясь судьбе…
превратится всё в пыль,
в галактический прах…
Ни любви, ни страданий
в космическом поле –
даже возле пустот
не разверзнется страх.
Ничего, ничего – ни свободы, ни воли,
ни борьбы, ни войны, ни смертей,
ни людей…Ничего, ничего
во вселенском подоле
не завяжется вновь
в закоулках звёздных путей.
Ничего, ничего, никакого ни рая,
ни ада, никакой суеты,
просто пусто без края и дна,
ничего, ничего, только тишь –
дорогая награда,
ничего на весь мир, ничего –
ну, хотя бы слезинка
одна …
Жуём. В жилищах обитаем.
И ничего уже не ждём,
себя похоронив живьём.
Мы мечемся, глотая яства –
целебные достав лекарства.
Одна осталась страсть и роль –
скорее заглушить бы боль
и облегчить своё страданье!
Вот в чём оно последнее желанье:
пусть смерть заветною мечтой
с земной разлучит маятой.
* * *
Ничего не надо говорить…Срок придёт, и я шагну за двери –
будет незачем тогда себя корить,
и надеяться, и во что-то верить.
Хорошо, что все закончатся дела,
счёт начнется вечного покоя,
хорошо, что выгорят дотла
планы собственного перекроя…
И спешить не надо будет никуда,
вот она, российская свобода –
и от каторги житейского труда,
и безмолвия извечного народа.
* * *
Быть может, ты не молода,и о здоровье все заботы…
Но разве хуже тем среда,
что позже явлена субботы?
Но разве краше майский сад,
чем в октябре златая осень?
Мы вместе драгоценный клад
любви в сердцах друг друга носим.
* * *
Кончилось наше время,но мы, старичьё, всё живём.
И тела бывалого бремя
в рецептах влача – бережём.
Мы дружно глохнем и слепнем,
и дышим на ладан гурьбой,
и поодиночке бесследно
встречаем Вечный Покой.
* * *
Нет новизны в тягучей смене лет,и нет её в сезонной круговерти:
сияет в зимнем небе летний свет,
свежесть весны сквозит в осеннем ветре.
Нет смерти и бессмертье – сладкий миф.
Нет времени – всё не стоит на месте.
Бессмыслен труд, и каждый, как Сизиф,
в людском усердье неуместен.
Сегодня жив ты – завтра труп,
как спички прогорают поколенья,
тебя стихии в пыль сотрут
в последнем падеже склонения…
* * *
Как хорошо вдруг разом умереть,не шастать по врачам и не болеть,
и близких не терзать своей бедой –
чтоб не гонялись за целебной ерундой.
Как плохо без прощанья уходить,
прощения у всех не испросить,
и не изведав жалости к себе
уйти, не покорясь судьбе…
Депопуляция
Ничего, ничего не останется после,превратится всё в пыль,
в галактический прах…
Ни любви, ни страданий
в космическом поле –
даже возле пустот
не разверзнется страх.
Ничего, ничего – ни свободы, ни воли,
ни борьбы, ни войны, ни смертей,
ни людей…Ничего, ничего
во вселенском подоле
не завяжется вновь
в закоулках звёздных путей.
Ничего, ничего, никакого ни рая,
ни ада, никакой суеты,
просто пусто без края и дна,
ничего, ничего, только тишь –
дорогая награда,
ничего на весь мир, ничего –
ну, хотя бы слезинка
одна …