* * *

Двадцатилетним наши празднества –
Такой же отвлечённый символ,
Как несущественная разница
Меж тем, кто жив, и тем, кто сгинул.

Но полны древнего достоинства,
Как в затянувшемся кошмаре,
Садимся плакать и усобиться,
Не разбирая, что вкушали

Ни первого, н и на девятое
Под нудное гунденье власти
И с розовыми октябрятами
Круженье в сумеречном вальсе...

Когда б не призрачное общество,
И мы могли бы, только где тут,
У флага, что едва полощется,
В парчу и злато не оденут.

Могли б гореть ацетиленнее,
Когда бы нас возобновляли
Те самые двадцатилетние,
Не ставшие нам сыновьями.

Что при Крыму, что при Очакове
Скотинке серой, хоть убейся,
Достанутся участки чахлые,
Замусоренные донельзя.

* * *

Дёрнешь «Примы» за магазином
И пригрезится в пять минут,
Будто в зареве негасимом
Годы прежние вспять идут.
И покажется – неужели
Так бессмысленно коротка
Эволюция униженья
Престарелого городка?

Вместо слогана – пыльный лозунг.
Это в космос кидает клич
Детской памяти отголосок,
Дорогой Леонид Ильич.
Слава утру! Врагов угробив,
Горделивая, как балет,
Марширует страна героев,
Боевых, трудовых побед.

И опять, как на всём Востоке,
Кучковаты до тесноты,
Олимпийские новостройки,
Поликлиники, детсады.
И колец – как лучей, как будто
Ветеранам под шестьдесят,
И ликующему кому-то
Тополя стеной шелестят,

И, немотствуя в отраженье,
Проржавевший скрипит шарнир:
Жив и дед в ледяной траншее,
И отец, объяснявший мир.
И, покрытый золой и пеплом,
Ты вернёшься, насквозь пробит,
К фотографиям чёрно-белым,
Где неистовый век трубит.

* * *

Когда кровавит никотин
Снегов пла центу,
Поймёшь – сто лет уж не ходил
Один по центру.

Сто лет, а здесь одно и то ж:
Разрушек наледь.
Толкнёшь коллекционный «Додж»,
А он – сигналить...

И тот же век стоит углом,
Того ж рисунка:
Жлобы с ворованным баблом
Да их прислуга.

Сменились вывески, а суть
Осталась той же:
По сердцу лоха полоснуть
Как можно тоньше.

Но пусть чернеют от позёрш
Витрин болота,
Ты по-пластунски переползёшь
Зимы полгода,

Как беспощадный дезертир
И перебежчик,
Что мир погибший посетил
В толпе приезжих.

* * *

За признаки повторенья,
Что в сверстниках узнаю,
Будь проклято это время,
Сводящее нас к нулю:
С душком его коммерсантским
Не всхлипнешь пред образком,
Прислуживая мерзавцам
На пиршестве воровском.

О, век наш! Блюдя уставы
Окраинных пустырей,
Мы с детства искали славы,
Чтобы вырасти поскорей.
Примерные каторжане,
С костяшек содрав бинты,
Курили за гаражами,
Желая Большой Беды.

Пока нам о продразвёрстках
Талдычили день за днём,
Мечтали о далях звёздных
И верили – ускользнём,
Искрящими егозами
Прорвёмся поверх плетней –
Уж мы б себя показали
И собранней, и бледней

При этих мельканьях пёстрых,
Что средствами внесены
В те щели, где пуст напёрсток
И вечен повтор зимы.
…Сгрузившись на волокуши,
Что кто-то во мгле запряг,
Ты скажешь – бывало хуже.
Да что бы ты знал, сопляк.