Виталий Моев. Полёты над сараями. – М.: ООО «Сам Полиграфист», 2020. – 592 с.

В предисловии говорится, что эта книга «о подлинных событиях и участниках, о самом авторе, его родных и близких, его друзьях и знакомых... о детстве накануне и в дни Великой Отечественной войны вместе с некоторыми отступлениями, одни из которых обращены назад, другие вперёд».

В. Моев всматривается в историю своей семьи, в своих предков, пытается понять, как время, в которое они жили, – переломное, насыщенное героическими и трагическими событиями, – отразилось на их судьбах. А также на его собственной жизни, мировосприятии, характере… Он остро чувствует связь поколений, дающую ключ к пониманию прошлого, настоящего и будущего как единого процесса.

Сегодня авторы часто обращаются к своим корням, к родословным. Стремление естественное, но здесь видна и реакция на то, что в советское время, особенно в его первые десятилетия, интерес людей к прошлому своих семей был небезопасен: среди предков могли найтись «классово чуждые элементы», что было чревато серьёзными неприятностями… Автор касается этой темы, вспоминая советские анкеты: «Берёшь в руки – и словно бы ты попал на допрос к прокурору или тебя обыскивают».

А потом на смену этой напасти пришла другая. «О советских анкетах начали забывать, не стало самого Советского Союза. Теперь торопливо поклонялись тому, что раньше сжигали. Благородное происхождение снова стало желанным и завидным». Но оба подхода – охранительно-бюрократический и тщеславно-показушный – обесценивают истинные чувства и ценности…

В первых же строках своей семейной саги автор берёт быка за рога, обращаясь к «Ономастикону» – словарю древнерусских имён, фамилий, прозвищ – академика С.Б. Веселовского. В нём есть сведения и о золотоордынском хане Утеше, который в середине XIV века поступил на московскую службу. А также стал основателем рода Утешевых, к которому принадлежала мать автора. Автор проявляет тут завидную журналистскую хватку и системный подход, необходимые не только в его профессии, но и, например, в архивных поисках сведений об отце и других людях.

Отец автора Александр Моев – «двадцатипятитысячник» (помните Давыдова – героя шолоховской «Поднятой целины»? Это его литературный собрат). В начале 30-х годов он был направлен из Москвы на Тамбовщину агитировать крестьян вступать в колхозы. Здесь он встретил учительницу Анну Утешеву. У них возникло взаимное чувство… Миссия комиссара едва не кончилась трагически: однажды мужики с кольями и топорами погнались за ним. Спасла Анна, ждавшая жениха поблизости с запряжёнными санями. Тот вскочил в них, лошадь рванула, унося влюблённых от разъярённой толпы… Вскоре агитатора отозвали в Москву, куда он перевёз и жену – «молодая семья ожидала прибавления».

Поселились они в пятиэтажке недалеко от станции Трикотажная. «Сюда на жительство определяли выдвиженцев, призванных по партийной разнарядке на работу в Москву».

Автор обозначает и другие атрибуты статуса отца: на работу его отвозит служебная «эмка», она же доставляет семейство на дачу. Дома установлен телефон – редкость по тем временам. Сын летом 1940  года отдыхает в крымском санатории…

Или такая деталь: «Мама говорила позднее, что бывали у Кагановичей… Смутно помню человека, который брал меня на колени и щекотал усами… Был ли это Каганович... не поручусь. Да это и не столь важно…» Ну, это как посмотреть…

Другой выразительный штрих. Между 1936 и 1938 годами отец внезапно пропал на год (!). И также неожиданно вернулся. Где он был? В Испании, где шла война?.. Что делал?.. Выполнял задание, связанное с «экспортом революции»?.. Сам В. Моев не видит «другой правдоподобной версии».

И наконец: «Отец наверху служебной лестницы… – председатель ЦК профсоюза строителей».

Память автора сохранила немало знаковых примет того времени. Одна из них: среди ребят, с которыми он рос, не было «ни одного, кто не видел себя будущим лётчиком, славным красным соколом». Тем более что рядом, в Тушине, «происходили знаменитые воздушные парады». А потом мальчишки на свалке за сараями из сломанных стульев сооружали нечто похожее на кабину боевого истребителя. И отправлялись «в полёт» – отсюда и название книги. А ещё ребята «души не чаяли» в челюскинцах и папанинцах…

Ну и «самая главная» примета: «...шестую часть суши наравне с естественным небесным светилом озаряло неестественным сиянием имя вождя народов».

Автор задумывается: «Что обо всём этом думал отец? Неколебимо ли верил, что «партия всегда права»? Ответов на эти вопросы нет: «На фронт отец ушёл сразу после объявления войны… Писал он в последний раз из-под Ржева. Точка на карте войны громкая и зловещая». Потом пришло «уведомление, что в декабре 1941 года отец пропал без вести».

Это случилось, когда Виталик с мамой перебрались к её родственникам в Мичуринск. Так завершился один период жизни героя-автора и начался другой. Он включает четыре военных года в прифронтовом городе с бомбёжками и угрозой вражеской оккупации. Этот период вместит и учёбу в школе «от первого до последнего звонка». А ещё смерть матери, болезнь самого Виталика, когда он оказался на грани выживания.

Тяжёлых испытаний на долю автора выпало с избытком – и не только в детстве. Но были и щедрые подарки судьбы. Они связаны с людьми, сыгравшими в жизни Виталия решающую роль. Это, конечно, мичуринские родственники матери, и прежде всего её старшая сестра тётя Феня, которую он называет «дорогая моя вторая мама». Среди этих замечательных людей мальчик не чувствовал сиротской ущемлённости…

Другая судьбоносная встреча – с учительницей русского языка и литературы, которую автор называет Валвасой (сокращённые имя и отчество?). Она обратила внимание на оценки, с которыми Моев окончил 9-й класс: «...по всем предметам твёрдые пятёрки. Но вышла четвёрка в году по русскому». Учительница, уверенная, что призвание юноши – филология, убеждает его поступать в МГУ. Там, «правда, громадные конкурсы... Один надёжный шанс поступить – золотая медаль, тогда без экзаменов». Начинается проект «ни дня без диктанта»: Виталий получает от Валвасы «сборник в блёклой обложке» и твёрдо решает писать «целое лето по диктанту каждый божий день».

Этот план был с блеском реализован: золотой медалист поступил на филфак МГУ, на отделение, где тогда готовили журналистов. Это во многом определило его судьбу. 33  года он проработал в популярнейшей 16-полосной «Литгазете» – сначала спецкором отдела «Человек и экономика», а с середины 80-х – ответственным секретарём. Позже в Праге был собкором по странам Восточной Европы. К событиям этого сложного, противоречивого периода автор не раз возвращается в книге. А также с теплотой и ностальгией вспоминает многих коллег литгазетовцев.

Александр Неверов