Для всего мира он – олицетворение русского авангарда. И это действительно так, потому что Маяковский, в отличие от других наших поэтов, никогда не замыкался на самом себе. Сначала он был одним из маленькой группы футуристов, которые объединялись в сборниках «Студия импрессионистов», «Садок судей» и других, потом в «Газете футуристов» (выпущен только один номер), в почти год просуществовавшей газете «Искусство коммуны», а также в журналах «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ». Там и публиковались Владимир Владимирович Маяковский, Давид Давидович Бурлюк, Василий Васильевич Каменский, а также Велимир Хлебников, Бенедикт Лифшиц, Ирина Гуро, после революции – Шкловский, Кушнер, Незнамов, Чужак, Третьяков, Арватов, сотрудничали Родченко, Рита Райт и многие другие. И опять-таки эта группа не замыкалась в себе. Благодаря поездкам за границу Маяковского и Третьякова установились прочные связи с французским авангардом: Леже, Делоне, Пикассо, Арагоном, Блезом Сандраром, Полем Элюаром, с представителями германского «Баухауза», Бертольдом Брехтом и многими иными. У нас же в стране лефовцам противостоял РАПП: Авербах, Фурманов, Либединский, Киршон, Фадеев, Ермилов… Все – молодые, одевавшиеся по-пролетарски, носили косоворотки, а не выглядели пожилыми профессорами, как показано в последней серии. Они взяли на себя право командовать всей советской литературой. Определять, кто является «пролетарским», а кто – «буржуазным», требуя, чтобы все писали психологические романы, учась у Льва Толстого. Сами же могли предъявить читателям всего несколько небольших повестей.
Вот это-то и должно было бы стать основной интригой рассказа о жизни великого поэта, который считал себя певцом революции, социализма, но при этом один-единственный раз упомянул Сталина (в стихотворении «Домой» 25-го года: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо. С чугуном чтоб и с выделкой стали о работе стихов, от Политбюро, чтобы делал доклады Сталин…» – кстати, почему в сериале эти строки Маяковский читает рапповцам незадолго перед смертью?). Видимо, дружба с сослуживцами Брика по ГПУ Аграновым и Горожаниным помогала Маяковскому и его товарищам по ЛЕФу удачно миновать все рифы политической борьбы в СССР. Сначала возвеличивания Троцкого, затем Зиновьева и Каменева, кидания от ориентации на мировую революцию, а затем на построение социализма в одной стране, от НЭПа, который должен был помочь лишь крестьянам и новой буржуазии-торговцам, – к планам индустриализации, выдвинутым Дзержинским в январе 25-го года. Единственной целью для атаки Маяковского всегда служили бюрократизм, комчванство, но не кто-то из политических лидеров страны – такими бюрократами, чиновниками являлись не только партийные и советские служащие, но и прежде всего рапповцы, те самые, которые и погубили поэта.
Когда нет существа, обращаешь внимание на мелочи.
Лиля и Ося, оставшись наедине, говоря о своих сложных отношениях, вдруг переходят с русского на французский. Смотрится это странно, тем более что родным языком у них был русский. Кстати, по-французски Лиля говорила свободно, но с очень сильным русским акцентом.
Мать спрашивает Маяковского: «Эля – твоя девушка?» Звучит современно, но тогда «девушками» называли прислугу, а не возлюбленных.
Мимоходом упоминается Краснощёков, которого арестовали, но не сказано, что по чисто финансовым преступлениям, а не за политику.
Показывают, как в 22-м году Маяковский едет в Петроград на новеньком паровозе, в действительности тогда на транспорте царила разруха и было не до окраски паровозов.
Квартира в Гендриковом переулке показана как только жилая, но это не так, там проводились заседания редакции ЛЕФа, всё время были люди, кипела творческая жизнь.
Маяковский любил красное грузинское вино, а водку, да ещё из лафитника, как показано в сцене с Бурлюком в Нью-Йорке, не пил. Бурлюка в сериале он называет Додиком, Маяковский никогда не называл его так, только – Додя и Додичка.
И ещё. Для будущих телебиографов: в последние годы Маяковский писал в очках. Это тоже важная деталь.
Авторам сценария было бы хорошо исходить из великолепной книги 1965 года «Жизнь Маяковского» польского писателя Виктора Ворошильского, который встречался со всеми женщинами и друзьями Маяковского, – многие тогда ещё были живы. Книга эта, к сожалению, до сих пор не переведена на русский язык.
Отклики читателей "ЛГ"
Как и все сериалы – полнейшее убожество. В СССР эту плёнку мгновенно бы сожгли или в кислоте растворили.
Сергей Дунаев
…В фильме мелькнуло много примечательных людей эпохи: Хлебников, Асеев, Пастернак, Кирсанов, Шостакович, Катаев, Есенин, Мейерхольд и другие. Авторы и не пытаются рассказать о них, это невозможно, они показаны лишь в связи с Маяковским. Зрители могут сами додумывать: кто прав, в меру своей испорченности. Для одних Пастернак нобелевский гений, для других «Доктор Живаго» скучная книга...
Я учился в одной школе с Борисом Вахтиным, будущим писателем и сценаристом. Он сделал доклад: почему Маяковский был и остаётся, почему лучшим, почему талантливейшим, почему советской эпохи. Тогда он ещё не диссидентствовал, не писал в альманахе «Метрополь», был в советской эпохе вместе со своей мамой Верой Пановой….
Теперь эпоха ушла, разрушена. Скорблю.
Как-то пожалел о той эпохе и соавтор сценария Аркадий Инин. Приятный человек на вопрос «Когда к вам приходит вдохновение?» ответил: «Да обычно тогда, когда деньги кончаются…»
Валентин Колесов
Это несмотрибельно. Меня в таких случаях охватывает необъяснимое чувство стыда.
Т.М.
…Я поверила Андрею Чернышову, исполнителю главной роли, и для меня это главное. Хотя более чем дробное повествование событий (личных вперемежку с творческими) и не очень достоверная лёгкость в любовных перипетиях героя, противоречащая масштабу и глубине личности гения, не создали цельного образа как самого выдающегося поэта, так и его судьбы. Однако финальные моменты сериала попали явно в десятку: в который раз подтвердилось, что делает революция со своими детьми; как любит Россия уничтожать гениев, а потом возносить их, параллельно перебирая грязными руками страницы личной жизни, что особенно наглядно в наши дни; что гений, даже такого во всех смыслах роста, как Владимир Владимирович, это чаще всего – большой ребёнок, который нуждается в любви, и не только читателей…
Валентина Коростелёва
Если это был Маяковский (на экране), тогда я Бернардо Бертолуччи)))
Блогер Болеслав
Старался смотреть, что называется, с чистого листа, как человек, который вообще ничего не знает о Маяковском (как подавляющее большинство современных зрителей). При таком подходе фильм не произвёл на меня отталкивающего впечатления. По мне лучше такой фильм, чем полное забвение поэта, которому он подвергнут несколько последних десятилетий.
Александр Мясников