После публикации «ЛГ» о программе «Всё так+» («Эхо Москвы») её ведущий Виталий Дымарский перестал называть «необыкновенно лёгкого в мыслях» Максима Кузахметова историком. Похоже, наша критика, что называется, услышана и можно было бы забыть о передаче, но уж больно важны темы её последних выпусков, посвящённых писателям николаевской эпохи, и не только русским.
«Россия в 1839 году» маркиза Астольфа де Кюстина для очень многих (от Збигнева Бжезинского до Владимира Познера) – ключ к правильному пониманию нашей страны. И действительно, она интересна, хотя читать её трудно: уж очень автор велеречив, напыщен и многословен – мало кто её читал целиком. И что же в ней задевает сейчас? Многое. Однако не то, что дочь императора России Мария Николаевна двоих из своих семерых детей в браке с герцогом Лейхтенбергским родила не от него, а от графа Строганова, о чём с удовольствием довольно долго рассказывал Кузахметов. Если он так любит пикантные подробности, то правильнее было бы рассказать об авторе книги, о том, что явилось одной из причин его тяги к путешествиям. Маркизу было неуютно в Париже, его отторг свет после громкого сексуального скандала: де Кюстина избили и ограбили сослуживцы солдата, с которым он договорился об интимном свидании в «чреве Парижа» – тогда французский бомонд был далёк от нынешней толерантности.
Конечно, в книге маркиза нет ничего о шалостях русских принцесс, у него – сугубо серьёзные размышления о нашей великой (всё же он видел русские войска, взявшие Париж в 1814 году) стране и её талантливом и красивом народе (особенно маркиз восхищался русскими мужчинами). Однако претензии его фундаментальны, хоть и не столь радикальны, как у некоторых русских аристократов, подробно цитированных им в книге.
Исходный грех России, на взгляд маркиза и его последователей, в схизме, выборе русскими не истинной христианской веры, то есть католичества, а византийской, православия, что навсегда противопоставило её цивилизованному миру. Другая беда – рабство: это касается не только крепостных крестьян – рабской покорностью деспоту пронизано всё общество, и русским очень нравится быть рабами. Монгольское иго не только оставило огромный холопский след в народе, но и отбросило Россию на века от прогресса. И как бы ни старались русские тираны, от Петра до Николая I, Россия обречена плестись в хвосте, заимствуя и копируя европейские образцы в искусстве, науке – во всём.
В отличие от русских западников, например Петра Чаадаева, де Кюстин не считал, что у нашей страны нет исторического будущего, он как раз этого будущего очень боялся и потому подспудно хотел остановить Россию, и в этом смысле он истинный русофоб. В отношении финнов, например, у него фобий не было, он писал о них, как шовинист, с великодержавным презрением: «Финны... по сей день остаются... полными дикарями... Нация эта безлика; физиономии плоские, черты бесформенные… уродливые и грязные люди…» Этот пассаж особенно возмутил русских критиков де Кюстина Ксению Мяло и Вадима Кожинова.
В передаче говорилось, что книга очень современна, потому что в России по существу ничего не изменилось. А может быть, хорошо, что основополагающие ценности в России остались неизменны? А какие перемены в цивилизованном мире? Что осталось от католицизма в той же Франции и как там обходятся с христианскими ценностями сейчас? Тема рабства звучит тоже гораздо актуальнее не в России, а в так называемом цивилизованном мире (и в той же Франции, когда-то колониальной державе), где целуют башмаки потомкам рабов и передают католические храмы мусульманским общинам.
Относительно вечного русского подражательства. Разумеется, хорошее заимствовать надо, но не с такой безоглядностью, над которой смеялся до де Кюстина Грибоедов. Да, многие у нас по-прежнему заискивают и копируют (в шоу «Голос» дети перепевают западные шлягеры, притом что прекрасны и разнообразны песни народов России), страстно хотят понравиться западному миру (многие фильмы как будто специально снимают для зарубежных фестивалей), хотя с середины ХIХ века, не говоря о советском времени, Россия создала настолько оригинальные, великие произведения искусства и совершила такие открытия в науке, что подражали уже нашим первооткрывателям. Пушкина, кстати, де Кюстин высокомерно отнёс к подражателям, а во время четырёхмесячного пребывания в России ему наверняка собеседники говорили о Гоголе, Глинке, может быть, даже о Лобачевском и других гениях, но он о них не рассказал в своей книге.
Единственное, что, несомненно, уникально и поразительно актуально! И тогда, и сейчас в России довольно много «аристократов», люто ненавидящих собственную страну. Такого нет нигде.
А закончим пушкинским: «Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство».