Между тем впереди целый ряд других значимых столетних юбилеев. Вступаем мы в этот период в чём-то явно неподготовленными, поскольку не успели дойти до хотя бы приблизительного согласия по оценке тех или иных событий. А потому заранее опасаемся, поскольку неизбежная актуализация памяти о них может повлечь общественные напряжения, расколы, а то и взаимные проклятья. Кто-то закрывает забрало перед грядущими битвами, кто-то думает, как бы хорошо вообще без них обойтись.

Но не удастся: не дадут некоторые наши шумные соседи. Все эти даты (обе революции, завершение Первой мировой, создание СССР и др.) значимы и для них, более того, являются принципиально значимыми для активно проводимой ими исторической политики. Эта новая мода ХХI века была поначалу задана поляками, но вскоре стала одной из жарких сфер политических баталий для всего региона, и даже шире. Настало время её концептуального осмысления и сознательной институционализации, но если приглядеться, ничего нового в этой моде нет: подобная политика проводилась давно, по крайней мере с момента начала формирования национальных государств. Более того, именно через неё достигалось (и достигается поныне) формирование единых наций. Даже такое «идеологическое» государство, как СССР, также утверждало себя в народе через мощную систему убеждения его в общем взгляде на прошлое, закрепления господства «единственно верных» трактовок.

Однако у нас превалирует отношение к исторической политике как к чему-то дурному. Её часто воспринимают как проходящую возрастную болезнь, которая свойственна «молодым независимым государствам» и должна пройти. Но вот видим: хвороба никак не проходит, даже наоборот – прогрессирует.

Главная идея, с которой официальная Россия выступает на международной арене, – отказаться от исторических споров. Лозунг «оставить историю историкам» превратился в своеобразную дипломатическую мантру наших представителей. И в этом мы выглядим несколько анахронично на фоне развернувшихся «битв за трактовки истории». Кроме того, Россия фактически сдавала своих граждан на милость иностранных субъектов влияния. Но всё же стало приходить осознание, что оставлять историю одним лишь историкам недопустимо. История как наука – одно, а история как сфера общественного сознания, переживания – другое, и к этому государство и общество должны иметь прямое отношение.

При этом проблема в российском преломлении глубже. История всегда связана с идентичностью, её нет без субъекта исторического действия. Она всегда история «чего-то». А РФ отчуждает себя от русской идентичности, сторонится её как чего-то неприличного, даже пытается сформулировать новую, альтернативную. Да, если исходить из того, что «России всего 25 лет», копаться в прошлом нет смысла. Без принятия укоренённой в истории идентичности невозможно сформулировать даже основные тезисы исторической политики. Страх перед самоопределением блокирует саму возможность её проведения.

К сожалению, надо признать: мы сильно отстали в этом от соседей. Нам надо у них учиться, заимствовать их технологии, даже копировать институты. Особенно интересна Польша, где накоплен прекрасный опыт в этой области.

Для нас же пока единственным исключением в плане активности стала Великая Отечественная вой­на, но баталии-то идут не только вокруг неё. Более того, историческая политика должна касаться не одного ХХ века. В той же Польше она основана на определённом прочтении событий XVI и XIX веков. А в рамках русско-украинского идентитарного конфликта в центре внимания должны быть как раз Средневековье и раннее Новое время – та эпоха, на откровенной фальсификации которой базируется украинская русофобская идеология.

И надо понимать, что историческая политика – это не политика по защите раз и навсегда найденных истин. А то у нас появилось стремление представлять историю исключительно как памятник, который нужно защищать от мародёров. Отсюда ещё один призыв – не допустить переписывания истории. Нет, история всегда переписывается, в этом и состоит её жизнь. Меняются наши вопросы к прошлому, наши интересы, появляются новые вызовы эпохи – меняется и наш взгляд на историю. Важно, чтобы её переписывали – честно, осмысленно и в наших национальных интересах – именно мы, а не кто-то другой за нас.

Переписывание истории – интеллектуально очень сложный процесс, требующий больших человеческих, временных и финансовых затрат. Странно думать, что у тех же поляков на это средства есть, а у нас нет. Хотя сегодня всё обстоит именно так.

И главное: без формирования цельной линии исторической политики на международной арене мы вряд ли достигнем хотя бы общего единства во взглядах внутри страны. Не стоит забывать, что именно эта политика и формирует общества, склеивает население государств в единые нации. А нам она может помочь преодолеть ту «холодную гражданскую войну», которая, к сожалению, до сих пор подспудно идёт в обществе, и сформулировать адекватный общественный ответ на ту вполне горячую войну с русскими, которую ведёт официальный Киев. Так давайте же скажем спасибо полякам, прибалтам и свидомым украинцам за то, что не дают нам заснуть в безвременье, «оставить историю историкам» и сидеть караульными у давно отлитого памятника прошлому. Может, именно благодаря их раздражающему фактору мы сможем достичь того уровня самосознания, без которого не могут существовать великие нации.