«Представьте себе заголовки во всех газетах мира – «Брэдбери исполнилось сто лет!». Мне сразу выдадут какую-нибудь премию: просто за то, что я ещё не умер», – сказал автор «Вина из одуванчиков» в одном юбилейном интервью. К сожалению, до столетия писатель не дожил. Но поклонники его творчества отмечают эту дату по всему миру. У диктофона «ЛГ» – переводчик произведений Рэя Брэдбери на русский язык Арам Оганян.
– Известно, что сам Брэдбери не считал себя писателем-фантастом, а свои «Марсианские хроники» он относил скорее к жанру фэнтези, чем к научной фантастике. И всё же как ему удавалось писать произведения о роботизированном будущем и покорении космоса, которые читали запоем даже те, кто никогда не любил фантастику?
– В юношеской прозе Брэдбери заметно стремление писать фантастику «как все», то есть основанную на знании физических явлений, достижений науки и техники. Наставниками молодого Брэдбери были Генри Каттнер, Ли Брекетт и Роберт Хайнлайн, у которого, в частности, он научился писать о проблемах человека, а не машины. И постепенно появляются первые ростки прозы в жанре фэнтези, с которых начинается марсианский цикл, увенчавшийся созданием «Марсианских хроник».
На брэдберианском Марсе человека подстерегают те же напасти, что и на Земле: колонизация и бегство от войны, уничтожение среды и культуры, расизм и охота на ведьм. Марс – аллегория поэта-фантаста, помогающая взглянуть на Землю со стороны. Он говорил, что прививка фантазии не даёт человеку умереть от реальности, что реальность нужно подавать в метафорической форме. Например, овраг в «Вине из одуванчиков» или Моби Дик у Мелвилла – это метафорические воплощения зла.
Именно поэтому ревнители чистоты в научной фантастике исключали Брэдбери из своих рядов. Писатель-фантаст Л. Спрэг де Камп в рецензии на «Марсианские хроники» сетовал: «Брэдбери представляет традиции антинаучной (! – А.О.) фантастики, подобно Олдосу Хаксли, который не видит ничего хорошего в машинном веке и ждёт не дождётся, когда тот сам себя и прикончит».
Рэй Брэдбери (справа) с актёром и писателем Кирком Дугласом
Фото: Питер Борсари
Брэдбери не только не стремился быть причисленным к когорте фантастов, но и не хотел, чтобы его произведения ассоциировались с фантастикой, а он сам считался жанровым писателем. Он говорил своему издателю: «Кому придёт в голову называть Джорджа Оруэлла фантастом! Так почему же мои произведения рекламируются под ярлыком научной фантастики?»
Объясняя разницу в жанрах фантастики, Брэдбери говорил, что, во-первых, он не пишет научную фантастику. «Я написал всего одну научно-фантастическую книгу, и это «451 градус по Фаренгейту» – это политическая и психологическая фантастика. Научная фантастика есть изображение реального, а фэнтези – изображение нереального. Так, «Марсианские хроники» не есть научная фантастика, а фэнтези. Поэтому эта книга долго продержится – ведь это греческий миф, а мифы обладают жизнестойкостью».
Брэдебри рассказывал, как ему повезло, что в начальной школе им преподавали мифологию. «Я пишу греческие, римские, египетские мифы. Они метафоричны, но в них нет научной фантастики».
– Брэдбери создал несколько художественных миров: провинциальный идиллический Гринтаун и его оборотную, тёмную сторону, где происходят мистические и жуткие события; мир космических колоний, населённый отважными астронавтами, исследователями, мечтателями… Какой из них ближе лично вам? Почему?
– У каждого из нас есть свой Гринтаун, где мы выросли. И зачастую туда нет возврата. Но остаются воспоминания о малой родине. Так появляются произведения о мире детства. В них мы находим что-то своё, пережитое в другое время и в другом месте. И я не исключение. Многие писатели отдали дань любви своим родным городам и весям. Например, Уильям Сароян обессмертил Фресно, штат Калифорния («Человеческая комедия»). Джон Апдайк сохранил привязанность к Пенсильвании («Кентавр»). Брэдбери прославил Уокиган, штат Иллинойс («Вино из одуванчиков»).
– Чему научил нас этот писатель? Можете составить условный список из пяти тезисов?
– 1. Залог бессмертия человека – завоевание космоса. Когда с космического корабля «Викинг» пришли первые снимки безжизненного Марса, некий репортёр не без ехидства полюбопытствовал: «Ну что вы скажете теперь, мистер Брэдбери?» На что Брэдбери выпалил: «Вы идиот! Недоумок! На Марсе есть жизнь! Посмотрите на нас! Марсиане – это мы!»
2. Долой политкорректность и цензуру!
3. Прыгайте с утёсов и мастерите себе крылья, пока падаете наземь!
4. Не читать книги – хуже, чем их сжигать! Брэдбери подкладывал книжки в детские кроватки своих дочурок, чтобы они привыкали к очертаниям и запахам книг. Аналогичным образом мой папа развешивал репродукции старых мастеров в моей комнате, когда мне было лет 6–7, готовя меня к встрече с оригиналами в Пушкинском музее.
5. Брэдбери перефразировал напутствие У. Сарояна к пьесе «Годы вашей жизни», придав ему звучание кредо: «Изо всех сил доживите до конца своей жизни, и да будет она преисполнена самопознанием и радостью бытия. В годы вашей жизни – живите. Не ставьте на себе крест. Не бродите с кислой физиономией».
– Когда мы говорим о фантастических произведениях, всегда есть соблазн начать искать в них «предсказания». Так, в романе «451 градус по Фаренгейту» исследователи обнаружили прототипы гарнитур для телефонов, банкоматов, видеонаблюдения… Какие ещё изобретения Брэдбери обрели реальное воплощение?
– Например, фирма «Сони» была вдохновлена его техническими «новшествами», и так возник стереоплеер «Уокман». Меня же интересуют его предсказания, повлиявшие на общество.
Брэдбери утверждал, что предсказал возникновение политкорректности за 40 лет до её появления. В «Фаренгейте» он наглядно показывает, что политкорректность является первопричиной сожжения книг и цензуры. Брэдбери говорил, что если в 1953 году в «Фаренгейте» он писал о тирании большинства, то спустя несколько десятилетий к ней прибавилась тирания меньшинств, свидетелями которой мы являемся сейчас, когда политкорректные вандалы сносят памятники, изымают книги и фильмы из хранилищ, переписывая историю. Как по Оруэллу. Происходящее сегодня напоминает сцены из рассказа Брэдбери «Улыбка», в котором чернь уничтожает шедевры искусства.
По иронии судьбы ещё при жизни Брэдбери редакторы издательств вырезали до 75 фрагментов из антицензурного «Фаренгейта»! Стали запрещать его любимый праздник Хеллоуин. Не зря же Брэдбери однажды сказал: «Я не пытаюсь предсказать будущее – я пытаюсь его предотвратить». Вот ещё один важный тезис в дополнение к пяти вышеупомянутым.
– Любопытно, что в печати Рэй Брэдбери дебютировал как поэт. Однако современный читатель, особенно русскоязычный, практически не знаком с этой гранью его творчества. Что вы можете сказать о Брэдбери-поэте?
– Поэзию в прозе Брэдбери заметили задолго до выхода его первого сборника стихов. Брэдбери рассказывал, что после опубликования «Марсианских хроник» Олдос Хаксли сказал ему: «Вы знаете, кто вы?» Брэдбери полюбопытствовал: «Нет, кто же я, мистер Хаксли»? А Хаксли ответил: «Вы – поэт».
Поэтичность, метафоричность – неотъемлемые свойства прозы Брэдбери, которая наделена ритмикой и читается как стихи. Можно без преувеличения сказать, что он написал сотни страниц поэзии в прозе, например «Вино из одуванчиков» или поэму «Ахмед и машины забвения».
На русский язык стихи Брэдбери переводились в сочетании с его прозой. Например, 8 стихотворений в книге «Дзен в искусстве написания книг», 29 стихотворений в новой книге «Гринтаун. Мишурный город». Но авторские сборники его стихов пока не переводились.
– А чего ещё мы не знаем об авторе «Вина из одуванчиков»? Вы переводили произведения для трёх сборников серии «Неизвестный Брэдбери»… Ждут ли нас ещё сюрпризы?
– Думаю, да. Я занимаюсь поисками малоизвестных произведений Брэдбери, перевожу, составляю сборники, пишу комментарии и предисловия. Смею утверждать, что есть ещё вполне достаточный объём произведений, представляющих интерес для опубликования.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Арам Оганян родился в 1960 году. Окончил МГУ имени М.В. Ломоносова. Переводит произведения Рэя Брэдбери, а также Уильяма Сарояна, Джона Апдайка, Джеймса Тарбера, Роберта Шекли, Майкла Арлена-мл., Г.К. Честертона, Роальда Дала, Амброза Бирса, А.А. Милна, Гранта Матевосяна, Агаси Айвазяна, Акселя Бакунца, Левона Хечояна, Ваана Ованесяна, Манука Мнацаканяна.