Поэт, музыкант, актёр. Родился в 1960 г. в г. Узловой Тульской области. Окончил Литературный институт им. А.М.Горького (семинар Льва Ошанина). Член Союза российских писателей. В 1988 году с Виктором Пеленягрэ подписали манифест о создании Ордена куртуазных маньеристов. В 1989 году с Константином Григорьевым создали музыкальную группу «Бахыт-Компот». Известен как автор текстов песен группы «Браво», «На-На» и др. 

Зачем и чем они гордятся

Мое призванье – быть счастливым
И заражать людей по ходу
Добром, весельем, позитивом,
Дарить им солнце и свободу.
А если кто скулит и ноет,
Что жизнь говно и всё пропало –
Плюнь, друг мой, в эту кучку гноя,
Скажи: твоё нытьё достало!
Мне журналюга Шендербаев
Втирает: русские – холопы,
Мы смесь мордовцев и мамаев,
Хоздвор и нужник для Европы.
Вопит и пляшет с саблей танцы
Под гомон просвещённых наций:
Чем эти русские гордятся,
Зачем и чем они гордятся?
От Балтики до Океана
Раздвинули свою державу?
Тупое быдло и бакланы,
Орда и нелюдей орава!
Споили чукчей, удэгейцев,
Кавказ смирили и бурятов,
Не лучше ль, в стиле европейцев,
Их было б вырезать когда-то?
Дошли победно до Парижа,
Скакали первыми калмыки?
Чем тут гордиться, я не вижу!
Вы звери, господа, вы дики!
Вы не сожгли Москве в отместку
Все эти Лувры и Версали,
Лишь мяли парижанок дерзко,
А после с дикой болью ссали.
Вы миллион немецких девок
Осеменили в сорок пятом,
А надо было жечь тех немок,
Как ваши семьи – вместе с хатой.
Зачем веками не татарской
А русской Крым поили кровью?
Послали бы десант к ирландцам,
Вас там бы встретили с любовью!
Фу, кровь-любовь, дошёл до крыши,
Пристойных рифм уж не хватает!
Поэт Мокруша вдруг услышит,
И Шендербаев прочитает.
А впрочем, пусть их веселятся,
С честной Европой поглумятся:
Чем эти русские гордятся,
Зачем и чем они гордятся?
Эх, говори, моя гармошка,
Бренчи, берёзовая лира!
Вот подбоченюсь, топну ножкой –
И разом загудит полмира!
И закружит планета в танце,
И не придётся объясняться:
Ну почему они гордятся?
Зачем и чем они гордятся?

Яхта Абрамовича

Что ж вы льёте мне в стакан не по полной, сволочи?
Одряхлела молодёжь, как я погляжу.
Есть у нас, у русских, мем «яхта Абрамовича»,
Про неё, ребятушки, я и расскажу.

Где её, родимую, только не видали,
Эта яхта обошла в мире все порты,
Крит, Бруней, Мадагаскар, тундра на Ямале,
Где угодно эту хрень можешь встретить ты.

Мы названия её в точности не знаем,
«Блади Мери», «Осьминог» или, скажем, «Тьма»,
Но в любом порту Земли сразу угадаем:
Ну, конечно, вот она, милая, сама!

Я дружкам своим звоню из Алушты в Вену:
Представляете, друзья, Абрамович тут!
А друзья мои в ответ: брешешь ты, гиена,
Абрамович с яхтой здесь и даёт салют!

Освещается Дунай праздничным салютом,
А в Гонконге ща на ней тёлки и отрыв,
А в Гаване в этот миг тоже очень круто,
Там сигары, реггетон, кокс и диджестив.

Я бы с Ромой в этот миг залудил бы рома,
Рома здесь и Рома там, Рома царь и бог!
Жаль, мешают нищета, шанкр и глаукома,
Но без яхты, Ром, твоей я с тоски бы сдох.

Ты несись, лети вперёд, четырёхэтажная,
Будь для нас, простых людей, торжеством ума,
Будет пить за ваш успех шелупонь гаражная,
За сияющий корвет под названьем «Тьма».

Городской романс

За тучку, за облачко, в чёрный прибой
Осело дневное светило.
Когда-то мы тут обнимались с тобой,
Меня ты ждала и любила.

Но, видимо, в дело вмешался шаман,
И ты на звонки отвечала:
«Пардон, но меня не пускает маман
Коптить небеса у причала».

Какая маман? Ты давай не борзей,
Маманя твоя за границей.
Я видел: ты ночью входила в музей
За чёрных плащей вереницей.

Подкравшись к музею, я глянул в подвал,
Сквозь полуслепое окошко:
К тебе старичок телеса прижимал,
А ты верещала как кошка.

Лежала ты голой в каком-то гробу,
Горели вокруг пентаграммы.
Я проклял тогда небеса и судьбу,
А также отсутствие мамы.

Не мог я забыть этот пламенный крик,
А также соитье во гробе.
Теперь уж и сам я глубокий старик,
Шагаю я к юной особе.

Дарю я конфеты, и капельки ей
В какао и чай подливаю,
И вижу при этом, как в глазках у ней
Шаманом и богом бываю.

Иду от неё словно выжатый я,
А счастья и трепета нету.
О где же ты молодость, песня моя?
Карету мне, люди, карету!
О где же ты молодость, песня моя?
Не будет уж мне сорокета.

Принцесса и казак

Императрица Елизавета по Петергофской идёт аллее,
Из жёлтой тыквы вослед карету карлица с карлом везут за нею,
Наказан карлик за то, что карлу в отместку карле он обокрал:
Она у карла кларнет украла, а он у карлы украл коралл.

В карете-тыкве сидит левретка, а на запятках стоит болонка,
Крысюк учёный – как кучер важный, над ними свита смеётся звонко,
Пажи и фрейлины, лейб-кампанцы, гоф-егермейстер красивей всех –
Царицу будет он тискать в танце, а после танцев свершит с ней грех.

Грех уж привычный, но снова бурный. Императрица и бывший певчий
Не растеряли в гульбе мишурной ни чувств, ни пыла, ни радость встречи,
Она принцессой была опальной, он – украинец, простой казак.
В Английском парке, в беседке дальней Амур венчал их, случилось так.

Он пах степями родной Украйны, а не болотом и репой с луком,
И табачищем, как те, кто тайно её сердечным учил наукам,
Не конским потом и затхлой пудрой, как немец-перец, болван-прусак.
Сколь Мать-Природа бывает мудрой! Амур венчал их, случилось так.

Неутомимый в делах любовных, гоф-егермейстер поодаль свиты
Идёт, не чванясь, легко и ровно, парик напудрен, усы подвиты,
И ходят слухи, что жезл Приапов у фаворита твёрд, как гранит.
Левретка крысу толкает лапой, болонка лает и семенит.

Нескромны фрейлин живые взгляды, и кавалеров завистлив шёпот,
У дам все сферы прут из нарядов, на юных лицах лукавый опыт.
Ах, он уже генерал-поручик! Его поздравят сегодня все.
Вот это счастье! Вот это случай! На бал придёт он во всей красе.

Но тут болонка вцепилась в карла, который прутик поднял с дорожки,
И с визгом карлица побежала, и замелькали кривые ножки,
И заметался крысюк учёный, жгутом привязан за облучок.
И за царицей кружок придворный смеялся звонко, покуда мог.

Они от смеха чуть не рыдали, кто с чистым сердцем, а кто натужно,
Пока левретку освобождали, покуда карла качали дружно,
Лишь хмуро пыхнул гоф-егермейстер в холёный чёрный хохляцкий ус.
«Алёша, милый, чего не весел?» – раздался голос. – «Смеюсь, смеюсь!»

Царица мигом на нём повисла. – «Што, друг сердешный, аль не забавно?» –
«Забавно, лельо, забавно, Лизхен. Повеселилось кумпанство славно.
Я вдруг собаком себя почуял, шо с будки в гарбуз попал вот так.
Позволь, царица, к тебе прильну я, ведь я не хуже, чем тот собак!» –

«Олекса, дурень! Дурак ты, Лёха! Ну вознеслась я, а кем мы были?
Забыл ты, что ль, как мне было плохо, когда при тётке меня гнобили?
Ты был свободней меня стократно, а мне всё снился Сибирский тракт.
Вот так, целую! Целуй обратно. Целуй же, сокол, целуй, дурак!»

Балтийский ветер подул с залива, сбивая пряди, лаская лица.
Пастух принцессу лобзал игриво, верней, придворный кружил царицу.
Что предначертано? Что случайно? Грешно судьбы и любви бояться.
Их сельский поп обвенчает тайно. Наверно, сказки должны сбываться.

Коллектив «ЛГ» поздравляет Вадима Степанцова с юбилеем. Новых книг и ярких приключений!