Как театр, известный своими поисками на духовно-нравственном поприще, сможет справиться со столь эксцентричным материалом? Справился. Более того, открыл новые смыслы поэмы, с каждой минутой зрелища всё более вовлекая зрителя в глубины ахматовского текста, духовного его содержания.

Сама Ахматова пишет в прозаическом предисловии к своей вызвавшей огромное количество споров поэме: «До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях «Поэмы без героя». И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной. Я воздержусь от этого. Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит. Ни изменять её, ни объяснять я не буду. Еже писах – писах».

В спектакле «ГЛАСА» рассказывается о том, как в жизни любого думающего человека рано или поздно наступает момент, когда во всех невзгодах (личных и общих), происходящих вокруг, казалось бы, сами по себе, человек начинает винить конкретно себя. Пытаясь объяснить на собственном примере, что значит эта личная вина и как она влияет на окружающую действительность.

Чем крупнее личность, тем грандиознее, фантастичнее проявления личного чувства вины. Так появляются на свет таинственные произведения, подобные «Поэме без героя», в которых много зашифрованной информации, потому что автор не ставит своей целью винить кого-либо, кроме самого себя.

Интересно художественно-постановочное решение спектакля, созданного режиссёрским трио (Никита Астахов, Кирилл Белевич, Гия Бердзенишвили – mise-en-scene). Художник Марина Филатова создала на сцене доминирующий образ петербургского окна, за которым – мистическое творение Петра I.

Анна Ахматова предстаёт перед нами как бы единой в трёх лицах, в трёх ипостасях. Поэму в спектакле читают (исполняют) три актрисы. Три образа Ахматовой: преклонного возраста (Галина Маслакова), средних лет (Наталья Шеховцева) и юная (Анна Хапкина). Именно это и делает спектакль столь необычным, живым и динамичным. Актрисы читают поэму, но это не столько чтение, сколько проживание. Поэтический текст превращается в драматургию, и не только в связи с появлением диалогов и возникновением конфликта в каждой теме поэмы между разновозрастными Ахматовыми – ведь каждая из них трактует то или иное событие из своей жизни по-разному: юности свойственна эмоциональность, зрелости – трезвый расчёт, старости – критичность и мудрость. Чётко прослеживается конфликт поколений, разных мировоззрений и восприятий событий одной и той же жизни. Разве не так и мы наедине с самими собой спорим со своими внутренним голосом и памятью? Это инструментарий нашего духовного мира, нравственных переживаний, наглядно осуществлённый через личность великого поэта .

Для Ахматовой переоценка ценностей молодых лет, совпавших с ярким карнавалом Серебряного века в России, полным распутства и прекрасного безумия, это и есть то чувство вины, которое захватило поэта. Оно сводит с ума, рисуя в воображении потусторонние картины, превращая реальность в преисподнюю, когда расплатой за свои личные ошибки становятся катаклизмы общественные: репрессии в стране, грядущая война… Когда, например, в комнату Ахматовой на Фонтанке накануне встречи нового 1941-го (года 20-летия со дня расстрела чекистами мужа, Николая Гумилёва, и года начала Великой Отечественной войны) приходят с того света близкие друзья её недавних дней, талантливые представители богемы Серебряного века – Гумилёв, Кузмин, Блок, Маяковский, Хлебников, Сологуб, Мандельштам, Брюсов... И зовут её туда, откуда пришли, – в ад. Как говорит сама Ахматова в поэме своей близкой подруге бурной молодости, своему двойнику, танцовщице Ольге Судейкиной: «Ведь сегодня такая ночь, когда нужно платить по счёту!» Судейкину (в русле режиссёрской концепции) играет одна из молодых Ахматовых, они же двойники.

Чувство вины. Оно не может не быть даровано человеку свыше. Это не разрушительное, а созидательное чувство, потому что вслед за ним последуют исповедь и покаяние. Тем и другим наполнены поэма и спектакль.

А покаяние открывает перед человеком перспективу истины.

Оттого так пронзительна заключительная сцена спектакля, в которой три воплощения Ахматовой, обретшие целостность, взволнованно, как молитву, произносят важные слова:

От того, что сделалось прахом,

<...>

Обуянная смертным страхом

И отмщения зная срок,

Опустивши глаза сухие

И ломая руки, Россия

Предо мною шла на Восток.

В своих «Записках» Ахматова говорит о поэме, что «любит перечитывать написанное вслух» и что «тайный хор моих друзей и слушателей – сограждан, погибших в Ленинграде во время осады, становится для меня оправданием этой вещи».

Спектакль «ГЛАСА» можно назвать таким перечитыванием. Интересным перечитыванием!

Шандор Юрьев