Талисманом золотого периода Гайдая был кот. А потом его сменила свинья. То были вехи славы и падения главного выразителя советской эпохи.

Гайдай был камертоном, интуитивщиком, и по его фильмам следовало замерять самочувствие господствующего строя.

При колхознике Хрущёве снимал киношутки в стиле дачной самодеятельности. «Жених с того света» – про съеденного бюрократией товарища Петухова. Экранизацию правдинского фельетона о браконьерах. Кто бы удосужился прочитать первоисточник – проклял бы «светлые 50-е» на веки вечные. В финале стиха над поляной летели сдутые взрывом трусы. Это была главная газета страны, давшая пищу главному её комедиографу. В следующей репризе браконьеры катались на лыжах в берёзу и варили самогон.

Кто-то и до сих пор считает это гениальным.

От кромешного творческого тупика (комедия хрущёвских лет была чудовищно украинской, там все бесконечно падали в речку) Гайдай впервые переходит на иноземный материал: мини-трилогию о гангстерах «Деловые люди» (этническая страсть к оборотистым жуликам сохранится в нём навсегда: прохиндеи регулярно будут смотреться весомее и объёмнее центральных персонажей).

Тогда же впервые появился кот – ещё не черный, – которого будущий вождь краснокожих состреливал из рогатки со столба.

Мир поздних 50-х повсеместно возрождал немую эксцентрику. На экраны заново шли перемонтированные сборники Гарольда Ллойда и Бастера Китона, Жак Тати почти без слов снимал «Моего дядю», Стенли Крамер в год «Деловых...» выпустил «Этот безумный, безумный, безумный мир».

Спрос был – засада подстерегала с метражом. У кино падений и оплеух очень короткое дыхание и концентрированный сюжет мультфильма. Оседлавший тему Гайдай никак не мог соскочить с «коротышек»: на его счету было уже пять, а предстояло ещё три. Сценарий назывался плоско: «Несерьёзные истории» – и был про студента по имени Владик.

«Саша», – неловко вытирая ноги, представился студент – и имя Шурик прилипло и к нему, и к исполнителю Александру Демьяненко намертво, навсегда, на всю оставшуюся жизнь. «Шурик, это не наши методы!» – хныкал Федя. «Товарищ Шурик, зачем милицию?» – канючил трудящийся Востока товарищ Саахов. После устойчивой хрущёвской аллергии на студенчество тот был первым насквозь положительным студентом нашего экрана за 12 лет. Учился как зверь, пил – тоже как зверь, скакал принцем на белой лошади, фехтовал на балалайках, прыгал через стену и проводил воспитательную работу. И девки были его, и ослик его, и зрители все до одного его, и кот злую собаку отманивал. «Студ-дент», злобно рычал Федя, и это было признанием триумфа.

Учёные мальчики 60-х прибирали мир к рукам.

А на закате десятилетия показал себя простой старший экономист «Гипрорыбы» Семён Семёныч Горбунков. «Бриллиантовая рука» была кинороманом искушения заморскими соблазнами тишайшего мидла без особых претензий. Пьяница и дебошир Горбунков устоял перед кока-колой и дичью, брильянтами в гипсе и такси в булочную, городом контрастов и мини-бикини-69. Разбил витрину, сунул пистолет в авоську и спел песню про зайцев, в одночасье ставшую гимном Советского Союза.

И чёрный кот хохотал в кошмарах не ему, а его неприятелю.

А в следующем фильме пытался отпить шампанского.

И тут самый справедливый строй сник, а его герой померк.

Шурик заземлился, и пошлая дура в парике (да-да, та самая «хорошая девочка Лида»!) ушла от него к Якину под песню победивших буржуев «Звенит январская вьюга».

И царь оказался ненастоящим. И все как-то сразу поняли, что хорошо жить – ещё лучше.

Героем стал прощелыга Шпак. Стервец Якин. Жулик Милославский. Управдомы и управдомши. Разливщики пива. Спекулянты апельсинами. Великий комбинатор. Невеликие комбинаторы.

И одна сплошная свинья – в «Двенадцати стульях», «Не может быть», «За спичками» и «Инкогнито из Петербурга».

То, что у строителей будущего всё плохо, – следовало понять ещё на «Иване Васильевиче». «Замуровали, демоны!» – это было так и не осознанным приговором строю, стилю, людям без копилок и великому заячьему стоицизму.

А с ними – и всему последующему гайдаевскому кино, от которого только и осталось, что «Танцуют все!» и «Требую продолжения банкета!».

Денис Горелов