Я внучка пастора баптистской церкви, поэтому для меня Биб­лия, книга, по которой учили читать, не просто часть культуры, а часть жизни. Моей личной жизни. Библия в нашем доме была всегда. Помню, когда в 18 лет я работала пионервожатой, учительница английского, знавшая о моей родословной, попросила одолжить ей Библию: ей нужно было показать её на уроке, а эту книгу в 80-е годы прошлого века достать было негде. Пионервожатая принесла в школу Библию. Абсурд.

Сейчас Библию можно купить на каждом шагу. И это хорошо. Но когда я прочитала о том, что президент РАО предложила изъять из программы «Войну и мир» («ЛГ», № 41, «Словесник») и вместо Толстого и Достоевского, якобы слишком сложных для подростков, преподавать в современной школе Библию, я испугалась. И за Библию, и за детей.

Почему за первую? Потому что преподавание этого не просто великого, а боговдохновенного текста неизбежно станет профанацией.

И кто у нас будет это делать? Учителя литературы? Или приглашённые батюшки? Но в таком случае одним придётся сильно переквалифицироваться (иначе Библия из сложного сакрального теста превратится в пёстрое собрание незатейливых побасёнок), а другие предмет под названием «Литература» превратят в Закон Божий.

Почему испугалась за вторых (детей)? Потому что современный ребёнок, растущий в светской семье, совершенно не готов к этой встрече: даже текст «Слова о полку Игореве» – созданный на отечественной почве и по сравнению с Библией не такой уж древний – даётся детям с величайшим трудом.

Предложение (может быть, продиктованное желанием сделать «как лучше») ввести Библию в школьную программу напоминает мне недавнее стремление ввести предмет «Пат­риотизм».

Зачем? Если у нас есть традиционные учебные предметы, которые содержат в себе понятия «Родина» и «Бог»? То же «Слово о полку…» – не только об усобицах князей, но и о блудном сыне, в своём безрассудстве погубившем войско и попавшем в плен, а затем с покаянием вернувшемся в отчий дом. «Станционный смотритель» – не только о «маленьком человеке», но и о его блудной дочери. «Демон» – история падшего ангела. «Преступление и наказание» – это воскресение Лазаря. «Война и мир» – это (в том числе!) о неимущем, у которого отнимется, «Господин из «Сан-Франциско» – богач и Лазарь, «Реквием» – Магдалина и «любимый ученик», «Двенадцать» – это апостолы…

Я могу продолжать до бесконечности (ведь в школе проходят ещё и зарубежную литературу: «Божественную комедию», «Фауста», «Дон Кихота», «Дары волхвов»).

Литература даёт чувственное восприятие вечных нравственных законов: Библия в ней претворена в жизни героев. Литература помогает через творение (зачастую грешное и несовершенное) приблизиться к Творцу, потому что, как говорил один философ, всякое истинное искусство должно упираться во Христа. Оно – истинное! – и упирается.

Литература по большому счёту учит видеть Бога в человеке. Библия учит видеть человека в Боге.

И то и другое правильно. И то и другое важно. Но «смешивать два эти ремесла» – значит вредить обоим. И в итоге третьему – ребёнку.

«Пустите детей приходить ко мне», – говорил Христос.

Святое дело! Но делать его надо, как говорит наш народ, по уму.

С Библией можно и должно, кроме литературы, знакомить на уроках истории, географии, мировой художественной культуры, изо, музыки (знакомила же с ней моя англичанка на своих уроках!). Я уж не говорю о музеях и экскурсиях!

И последнее. У меня – всю мою жизнь – есть твёрдое убеждение, что я продолжаю дело своего деда-пастора – проповедую слово Божье.

А ведь я всего-навсего преподаю русскую литературу.