Как говорил Иосиф Бродский, «Всякое творчество есть по сути своей молитва. Всякое творчество направлено в ухо Всевышнего». Я думаю, что Михаил Синельников, который преимущественно поэт, также разделяет взгляд Нобелевского лауреата на этот Божий дар, отличающий человека от животного.

В своё время древнегреческий поэт-комедиограф Менандр (342–291 до н.э.) мудро заметил: «Нет ничего сильнее слов». Этого видного представителя культуры Древней Греции я процитировал не случайно. Ещё будучи восемнадцатилетним студентом исторического факультета Ошского педагогического института, Михаил Синельников за курсовую работу о жизни и творчестве Менандра получил премию Министерства высшего образования СССР. Это была его первая литературная награда. А сколько их будет впереди! Как говорят – не счесть.

Литературный талант Михаила Синельникова многогранен и опирается на глубокую эрудицию, эмоции и ум. В этой триаде у писателя преобладают всё-таки эмоции, благодаря которым с каждым проходящим годом расширяется круг его интересов. Хочется заняться тем, другим, третьим. Таков уж психологический склад этого неугомонного человека.

Стихия Михаила Синельникова – отзываться поэтическим словом на всё, что происходит с ним и вокруг него. Его литературная судьба с самого начала складывалась благополучно. Первым из знаменитых поэтов на его подборку стихотворений 9 августа 1968 года в газете «Московский комсомолец» откликнулся Леонид Мартынов, написав обнадёживающие слова: «Трудно предполагать грядущее, но, как мне кажется, на наших глазах растёт обещающий поэт». В 1971 году о стихотворениях Михаила Синельникова, появившихся в периодической печати, высказались четыре известных писателя: Вениамин Каверин, Арсений Тарковский, Михаил Зенкевич, Борис Слуцкий.

Вениамин Каверин, в частности, выделил основные черты поэтического языка Михаила Синельникова и его мировоззрения: «Стихи его отличаются богатой и подчас неожиданной образностью, заботой о мелодичности, широтой кругозора. Для его поэзии характерен нравственный самоотчёт, который, надо надеяться, будет углубляться с годами. Одновременно его стихи как бы призывают к изучению истории народа – важная особенность, перекликающаяся с обширной образованностью молодого поэта».

Арсений Тарковский обратил внимание на манеру письма: «В его стихах нет деталей, которые не служили бы теме стихотворений. Его эпитет точен и не допускает вариантов: это очень редкое, драгоценное свойство!»

Михаил Зенкевич поддержал оценки своих коллег: «Его стихи привлекли моё внимание яркой образностью, словесной выразительностью, «лица необщим выражением».

Борис Слуцкий был, как всегда, парадоксален и афористичен: «Это не просто хорошие стихи, но и написанные хорошо. У нас сколько угодно хороших стихов, написанных плохо. Синельников – странный поэт. Его манера, его поэтические пристрастия не такие, как у большинства его сверстников…»

Первая поэтическая книга Михаила Синельникова, «Облака и птицы», вышла из печати, когда ему исполнилось 29 лет. На протяжении всей своей жизни он берётся буквально за всё, что отвлекает на короткое время от написания собственных стихов, но всё-таки имеет непосредственное отношение к поэзии. Он не раз и не два отдавал дань уважения и любви великим предшественникам. Например, брался за составление многостраничных тематических сборников и альманахов. Охват выбранных тем поражает своим разнообразием. Назову некоторые из них: «Петербург – Петроград –Ленинград в русской поэзии», «Град срединный, град сердечный. Москва в русской поэзии», «Незримое благословенье. Исламский Восток в русской поэзии», «Лотос в воздухе. Индия в стихах русских поэтов», «Зов Алазани. Шедевры грузинской поэзии в переводах русских поэтов», «Сказаний золотая дань – тысячелетию Казани», «Град невидимый. Древлее православие в русской поэзии»…

Однако в собрании созданных им за многие годы многочисленных книг (около ста) его собственная поэзия всё-таки преобладает. К 2021 году у Михаила Синельникова вышло 33 поэтических сборника и приблизительно столько же книг его переводов крупнейших поэтов Грузии, Армении, Таджикистана, поэзии народов Северного Кавказа, многих тюркских народов, а также средневековой персидской поэзии.

Надеюсь, что впереди у Михаила Синельникова будет столько же новых книг, о чём свидетельствует его сопричастность к тому неиссякаемому источнику вдохновения, который называется жизнью.

Александр Сенкевич

Наслаждаясь воздухом свободы

Михаил Синельников

Родился в 1946 году в Ленинграде. Ранние годы провёл в Средней Азии. Поэт. Переводчик (преимущественно поэзии Востока), эссеист, автор статей о поэзии и составитель антологических сборников и хрестоматий, главный составитель в долгосрочном Национальном проекте «Антология русской поэзии». Стихи переведены на многие языки мира. Академик РАЕН и Петровской академии наук и искусств, лауреат отечественных и международных наград: премий Дельвига, Бунина, Иннокентия Анненского, Арсения и Андрея Тарковских, Государственной премии Республики Таджикистан им. Рудаки, таджикской премии «Знак слова», грузинской – им. Георгия Леонидзе, киргизской – Алыкула Осмонова, азербайджанской – Мушфига, армянской – «Кантех» («Лампада»), Национальной премии Болгарии Пеньо Пенева и других.

* * *

Ты в общем был со мной не строг.

Спасибо за уроки

И за последний твой звонок,

Наставник мой далёкий!

Прощаясь из последних сил

Со всей тщетой земною,

Как будто бы ты говорил

Уже и не со мною.

Нездешним веяньем обдут,

Освобождён от плоти,

Как отдающий парашют

В горящем самолёте.

Астры

Настало время астры

Дарить их строгим жёнам.

Они грустны, глазасты

И с мненьем предрешённым.

Конечно, ты виновен,

Поскольку жив покуда.

Глядишь на жребий вдовин,

Всё каешься, иуда!

Как был бы здесь, пожалуй,

Жесток и неуместен

Твой розан жарко-алый,

Блаженный цвет невестин!

И снова свечки в храме,

Звонки, визиты к вдовам

С осенними цветами

И с пряником медовым.

В горах

Устав плестись, я двинулся быстрей

И вдруг сорвался в кружево провала.

Пружинистая густота ветвей

Подкинула меня и удержала.

Тогда-то рассмотрел я свысока,

Очнувшись от внезапного затменья,

Как, содрогаясь, катится река,

И напряглись утёсы и каменья.

Я отдыхал и слышал ровный гул,

И наслаждался воздухом свободы,

Но вдруг попутчик руку протянул,

Вытягивая в будущие годы.

И я такого возраста достиг,

В котором сочиняют мемуары,

И чудится: ещё вернётся миг

Блаженного ухода от сансары.

Сет

Египет, слепнущий от света,

Внезапно поглощала тьма,

И голос злой и властный Сета

В ней пел, грозил, сводил с ума.

Всё пререкался он с Изидой,

Пока густела темнота.

Твердил: «Обрубки мужа выдай!»

И трепетали Тот и Пта.

Но с буйным племенем однажды

Ушёл в пустыню, в жар и в зной,

Прельщал томившихся от жажды

И становился Сатаной.

* * *

Ну да, закон, что дышло,

И вековечен гнёт,

Но что же всё же вышло

Из планов и работ!

Из истеричной дури,

Зовущей к топору,

Любви к литературе,

Будившей поутру.

Из эмигрантской грёзы

И тяжбы волостной,

Из отданной в колхозы

Всей живности родной.

Из неизбывных силищ

И строгих лагерей,

Гнилых водохранилищ

И высохших морей.

Из тех ночных дискуссий,

Сжигавших керосин…

Пусть повесть в новом вкусе

Напишет Карамзин!

Её перелистаем,

И времени комок

Промчится горностаем

Меж летописных строк.

* * *

Он был горяч и некогда всецело

Был пылким порождением огня.

Кулак разжался, воля ослабела,

И в пустоту уткнулась пятерня.

И вот, когда вселенной холод вещий

Он предпочёл обычной теплоте,

Переменил свой ранний взгляд на вещи,

Забыл виденья пламенные те.

Я знал его. Тогда с ним всё могло быть.

Но этот лик в пыланье молодом

Завеяла десятилетий копоть,

И в нём себя узнал бы я с трудом.

Инерция

Я наблюдал, как носятся шары,

Постукивая на сукне зелёном,

И как встречают поворот игры

Болельщики с восторгом или стоном.

Знавал я величайших игроков.

Уже их нет, пришла иная смена,

Сукно истёрлось… Что ж, таков закон:

Жизнь коротка, искусство неизменно.

Я постарел и знаю наперёд,

За что награда суждена и кара,

И ощущаю, что меня ведёт

Инерция до нового удара.

Поздравляем Михаила Исааковича Синельникова с юбилеем! Желаем крепкого здоровья, творческих сил и новых книг!